Профессор Поль Дро задавал вопросы:

— Когда была операция?

— Позавчера, господин профессор, вы сами оперировали…

— И правда, — согласился хирург, — по-моему, это был аппендицит?

— Фиброма, господин профессор; если господин профессор припоминает, это та самая больная, которую оперировали в пятницу, в восемь утра, в тот день еще был настоящий ливень.

Напоминая все эти подробности, дежурная медсестра ничуть не была удивлена, что хирург начисто забыл, какую операцию он делал. Его забывчивость была вполне объяснима, ведь каждый день, во всяком случае, каждое утро, профессор Поль Дро проводил в лечебнице четыре, а то и пять операций.

Хирург рассеянно взглянул на свою хорошенькую собеседницу:

— Благодарю вас за эти сведения, мадемуазель Жермена, — сказал он.

И, помолчав, добавил:

— Теперь я все вспомнил.

Он посмотрел на больную, подошел к ней, белыми ухоженными руками коснулся ее запястья, потом распорядился:

— Продолжайте соблюдать диету… Можете дать ей немного хинина, разведенного в столовой ложке минеральной воды Виши; обязательно нужно добиться, чтобы температура спала.

И, окинув обеих медсестер строгим, сдержанным взглядом, он заключил:

— В этом я полностью полагаюсь на вас.

С этой минуты хирург думал уже совсем о другом. По его же словам, в предоперационной этажом выше в ожидании операции томилась больная, которая уже минут сорок должна была находиться под хлороформом.

Профессор быстро поднялся на один этаж, и на сей раз его ничто не задержало. Его давно ожидали помощники и молодые врачи, и он заторопился в примыкаь дую к операционной умывальную, а его коллеги тем временем пошли за больной и начали подготовку к анестезии.

Пожалуй, из всех парижских клиник психиатрическая лечебница Поля Дро размещалась самым выгодным образом. Находилась она неподзлеку от Булонского леса, в славящемся своим целебным воздухом квартале Нейи и, по крайней мере внешне, была уютной, приветливой и веселой.

Уже два года как доктор Поль Дро обосновался в этом чудесном особняке, некогда частном владении, возведенном среди огромного парка. Умело организовав рекламу вокруг своего имени, а заодно и вокруг лечебницы, он приобрел известность в аристократических светских кругах и обзавелся богатыми клиентами с толстыми кошельками, которые ценили его по достоинству.

В скором времени лечебницу предстояло расширить, и два ее новых корпуса уже вторглись на территорию сада, тесня доходные дома, возведенные с двух сторон от лечебницы строительными подрядчиками.

Эти-то корпуса и называли новыми павильонами. В каждом из них насчитывалось с десяток палат, широких, просторных, полных воздуха, где для больных были все современные удобства, включая новейшие антисептические установки.

Повсюду, конечно же, была горячая и холодная вода, центральное отопление, электричество.

На четвертом этаже главного корпуса располагались две огромные операционные. Профессор оперировал ежедневно, и не только он: другие хирурги, которые, подобно Полю Дро, не стремились заводить специализированные психиатрические клиники, нередко оперировали своих пациентов на авеню Мадрид.

Многочисленным, отлично вышколенным персоналом лечебницы умело заправляла лично мадемуазель Даниэль, которая, основательно проштудировав премудрости своей профессии, за три года работы старшей медсестрой развернула бурную деятельность, знала все о каждом больном и, если надо, не ленилась подняться ночью.

Она была доверенным лицом доктора и, надо отдать ей должное, особым своим положением никогда не злоупотребляла.

Под началом у Даниэль было около сорока медсестер и монахинь, которых прикрепляли к больным в зависимости от их пожеланий.

Пребывание в лечебнице обходилось в круглую сумму, операция стоило не меньше двенадцати тысяч франков, включая до- и послеоперационный уход.