Гарн недоуменно разглядывал бумагу, которую охранник сунул ему в руку. Это была тысячефранковая купюра.

Нибье так же тихо продолжал:

– Если тебе понадобится еще, я думаю, мы сможем договориться.

Заключенный хотел было что-то спросить, но тюремщик приложил палец к губам:

– Тс-с… Я скоро вернусь. Только пойду, закажу тебе приличный ужин.

Вновь оставшись один, Гарн вздохнул с таким облегчением, словно скинул с плеч тяжелый груз. Итак, любовница его не забыла! И, если она в силах ему помогать, значит, находится на свободе. Выходит, он все-таки сумел провести следователя и скрыть свою связь с леди Белтхем, избавив свою любимую от позора судебного разбирательства и газетных сплетен!

– Вот и я! – подмигнул охранник, с трудом удерживавший на весу большую плетеную корзину, набитую всякой снедью. Из нее торчала бутылка вина. – Опять я. А это вам кое-что перекусить.

Заключенный широко улыбнулся:

– Что ж, признаюсь, это мне не помешает. Благодарю вас, господин Нибье! Вы были правы, когда предложили мне заказать ужин в этой лавке.

Надзиратель довольно ухмыльнулся. Приступив к ужину, узник продолжал:

– Так значит, вы теперь будете опекать меня вместо папаши Сиженталя?

– Выходит, так, – пробубнил Нибье, пережевывая куриную ножку. Получив приглашение сесть за стол, он для виду поломался, а потом, убедившись, что его никто не видит, с удовольствием принялся за еду, обильно запивая ее вином. – Я уже давно хотел работать здесь. Даже заручился поддержкой двух депутатов от оппозиции. Они составили мне протекцию. Но это не помогало. И вот, представьте, недавно вызывают меня в министерство юстиции и говорят, что кто-то из посольских интересуется моей персоной. Расспросили меня о разном, а дальше, как в сказке – Сиженталя переводят в Пуасси, а меня – на его место.

Гарн кивнул:

– Ну, а деньги откуда?

Охранник приложил палец к губам:

– Не кричите так! Деньги… С деньгами уж и вовсе темная история. Но, кажется, кое-что я все-таки понял. Дело было так: подходит ко мне на улице какая-то дама.

«Это вы Нибье?» – спрашивает она.

«Точно так, мадам», – отвечаю.

Она оглянулась, нет ли прохожих, потом отвела меня в сторонку и сует в руки банкноты, да не одну, и не две, а целую пачку! И, конечно, объясняет, что все это не за мои красивые глаза – это вы ее интересуете. Ну, а если я помогу вам, то и мне кое-что перепадет из этих денежек… Я и согласился.

Пока Нибье говорил, Гарн не спускал с него глаз. Перед ним был настоящий плебей – узкий лоб и пухлые чувственные губы выдавали стремление получить от жизни удовольствие любым путем. Было видно, что подкупить его не составит труда. Гарн заговорил:

– Мне здесь не нравится, дружище.

Он дружелюбно положил руку на плечо охранника. Тот поднял голову:

– Еще бы! Кому понравится сидеть в тюряге! Но все со временем привыкают… Все улаживается.

– Ничего не улаживается само по себе! – резко сказал заключенный. – Любому событию нужно дать толчок. И мы вместе это сделаем.

Нибье поднял брови:

– О чем это вы толкуете?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – спокойно ответил Гарн. – Я хочу убежать отсюда. И хочу, чтобы ты мне помог. Я понимаю, что ты рискуешь потерять место. Но и ты должен понимать, что подобное дело будет очень хорошо оплачено!

Охранник почесал в затылке.

– Ч-черт… – задумчиво проговорил он.

Гарн сжал ему плечо.

– Не бойся, Нибье, – сказал он.