– Впрочем, – продолжал Жюв, жестом предупредив вопрос, который хотел задать судья, – в скором времени я смогу сообщить вам о физических данных преступника гораздо больше. Бертильон недавно изобрел великолепный динамометр, позволяющий с максимальной точностью определять силу любого удара. В качестве образца я послал ему сломанный убийцей ящик секретера. Ответ скоро будет.

– Будем надеяться, он поможет нам продвинуться вперед, – согласился де Пресль. – Однако, если мы не считаем вину Шарля Ромбера доказанной, следует повнимательнее приглядеться ко всем остальным, кто ночевал в замке той ночью.

Жюв кивнул:

– Конечно. Их алиби необходимо тщательно проанализировать и проверить. Возможно, обнаружатся неточности. Может, займемся этим прямо сейчас?

– Попробуем, – ответил судья. – Прежде всего, на мой взгляд, нужно снять подозрения с обеих служанок. Что же касается бродяг, которых мы задержали, разумеется, не считая вас, мсье Жюв, – то это в основном примитивные, неотесанные существа. У них просто ума бы не хватило провернуть такое сложное дело.

Инспектор не возражал, и ободренный де Пресль продолжал:

– Теперь Доллон. Он, конечно, имел возможность убить свою хозяйку. Однако, учитывая его алиби, он тоже вне подозрений. Ведь старик до пяти утра сидел у постели больной жены. Врач это подтверждает.

– Да, алиби, безусловно, надежное, – согласился Жюв. – Экспертиза показала, что смерть маркизы наступила между тремя и четырьмя часами утра.

– Значит остается разобраться с господином Ромбером-старшим…

– Позвольте! – удивился следователь. – Уж тут, кажется, все ясно. В девять часов Этьен Ромбер сел на вокзале Орсей в поезд и приехал в Верьер только в шесть пятьдесят пять. Следовательно, всю ночь он провел в вагоне. Алиби безупречное!

– Действительно, не подкопаешься, – согласился Жюв. – Так что же, приходится опять возвращаться к Шарлю Ромберу? Все ведет к нему?

Полицейский заговорил, подражая прокурору, произносящему обвинительную речь:

– Итак, в момент преступления никто не услышал ни звука. Следовательно, злоумышленник к тому времени находился в доме. Причем покойная маркиза хорошо знала его. Поэтому, когда преступник постучал ночью в дверь, женщина, ничего не подозревая, впустила его. Он вошел в комнату, и…

Тут судья запротестовал:

– Постойте, постойте! Вы уже прямо роман сочиняете. Вспомните, ведь дверь в спальню госпожи де Лангрюн была заперта изнутри, а замок "казался почти выломан! Как это объяснить?

Жюв посмотрел на собеседника с улыбкой:

– Вот-вот, этого возражения я и ожидал. Попытаюсь ответить на ваш вопрос. Однако прежде будьте любезны пройти со мной на место происшествия. Я покажу вам нечто весьма любопытное.

Они пересекли коридор и подошли к спальне маркизы де Лангрюн.

Жюв указал на замок:

– Посмотрите внимательно, господин судья. Вы не видите ничего необычного?

Де Пресль присмотрелся:

– Нет, ничего.

– Ошибаетесь, коллега! – возразил инспектор. – Глядите. Щеколда выдвинута, как будто замок и вправду закрыт, и болты расшатаны, словно его выламывали. Но если бы это было так, то остались бы следы и на скобе, в которую входит щеколда!

Судья наклонился.

– Вы хотите сказать, что… – проговорил он и остановился, не закончив фразы.

Жюв продолжал:

– Глядите внимательнее. Сюда, на эти болты. Что мы на них видим?

Судья задумчиво произнес:

– Маленькие царапинки.