|
- Женщину? - не поняла Клотильда - Женщину, глупенькая. А голову... Голову потерял свою. И свой разум. - А такое бывает? - воскликнула Клотильда. - Дядя рассказывал... - голос Лютеции стал тихим, глаза заволокло мечтательной дымкой. - Бывает любовь... Тогда человек бросает все... что у него есть, снимает свои одежды правителя... - Даже правителя? - Не перебивай! Так интереснее. - Молчу-молчу. С одеждами правителя - да, интереснее. - Снимает одежды и уходит в дальние страны. - Дальние страны... Как интересно! Это мы - дальние страны? Рассказывайте, госпожа, рассказывайте!.. Но Лютеция спохватилась, лицо стало строгим и надменным. Клотильда поспешно уткнулась в работу. Долм осмотрел коней с одобрением, кивнул: - Говорят, не помнишь, кем был? - Не помню. - Так я тебе скажу, - сказал Долм. - Кем? - Хорошим конюхом, - заявил Долм. - Ты знаешь, как смотреть за ними. Я тебя даже не учил, как замазывать трещины в копытах, ты сам додумался. Или знал? Фарамунд призадумался, но в черепе оставалось пусто как на пепелище. - Не помню. Ничего не помню! Долм смотрел оценивающе, даже отступил на шаг, чтобы оглядеть странного человека с головы до ног. А чтобы посмотреть на его плечи, отступить надо было обязательно, да еще и повернуть голову сперва в одну сторону, потом в другую. - А верхом ты ездил? - Не помню, - ответил Фарамунд убито. - Ладно, - сказал Долм со смешком, - это мы сейчас увидим. - Как? - Почему бы тебе не попробовать сесть верхом? Прокатись чуть по двору! Может быть, что-то вспомнишь. Кони вскинули головы, на Фарамунда из каждого стойла смотрели добрые коричневые глаза. Он любил коней, они его знали и любили. Долм, похоже, нарочито не сказал, на какого коня можно сесть. Фарамунд остановился возле могучего вороного жеребца. Тот вскинул голову, мощные челюсти все еще перетирали отборный овес. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Фарамунд ощутил толчок в груди. Долм вытаращил глаза, когда Фарамунд вывел жеребца: - Ты что? Сесть на этого зверя? - А что, скинет? - Не обязательно, - ответил Долм, он широко улыбался, - но и слушаться не станет. Он знает только самого хозяина... Фарамунд быстро оседлал, его пальцы ласково коснулись подрагивающей кожи умного сильного зверя. Долм ахнул, когда этот человек вскочил в седло, не коснувшись стремени. Жеребец дико заржал, то ли от изумления, то ли оскорбившись, поднялся на дыбы. Крепкие копыта замолотили по воздуху с такой силой, что разбили бы любые черепа вместе со шлемами. - Останови!.. Фарамунд услышал далекий удаляющийся крик. Мимо мелькали стены. Далеко впереди блеснул свет, ворота распахнуты, в бург медленно заезжает повозка. Он успел увидеть насмерть перепуганное лицо, вскинутые руки, словно возница защищался от призрака. Конь каким-то чудом перемахнул наискось повозку, под копытами загремела сухая, утрамбованная колесами земля. Ветерок превратился в сильный встречный ветер. Копыта стучали часто, стук перешел в мелкую дробь, словно из порванного мешка сыпался сухой горох. Он ощутил, что конь слушается, и что, самое дивное, он сидит на нем так, как будто родился и жил в седле. |
