Пророк спустился к входу в пещеру, взял тонкую кремнёвую пластину и начал копать вглубь, пока не добрался до каменной плиты, скрывающей спуск, присыпанный тончайшей белой пылью. С большим трудом старец спустил вниз Ковчег, установив его в высеченной в стене нише, затем священные сосуды. Он уже собрался вернуться по своим же следам, но поскользнулся, ударившись о пол подземного хода, и услышал вибрирующий отзвук падения, как будто там, с другой стороны, находилась ещё одна пещера. Опасаясь, что кто-то может найти иной путь доступа к его тайнику, пророк запалил смоляной факел, установил его в расселине, дабы немного осветить укрытие, затем взял камень и несколько раз ударил по стене, которая ответила всё усиливающимся дальним эхом. Внезапно он услышал нечто вроде глухого щелчка и тотчас же после этого сильный грохот, стена подалась в сторону, его потащило вниз, как будто вместе с лавиной, и, на мгновение ослеплённый и полузасыпанный обломками и щебнем, он подумал, что пришёл его последний час.

Когда старец открыл глаза и присмотрелся сквозь завесу пыли, стоявшей в подземелье, его лицо исказилось от ужаса, ибо ему открылось то, чего он ни за что на свете не пожелал бы увидеть. Он испустил вопль отчаяния, и вопль этот вылетел из подземелья подобно рыку дикого зверя, попавшего в западню, отдаваясь эхом средь нагих и пустынных возвышений горы Божьей.

Варух внезапно пробудился глубокой ночью, уверенный в том, что услышал крик: глас своего учителя, оборванный рыданием. И он погрузился в долгую молитву.

На следующий день, не дождавшись возвращения пророка, Варух пустился в путь, чтобы пересечь пустыню в направлении Беэр-Шевы и затем Хеврона. Он вернулся в Иерусалим по той же дороге, по которой вышел из него.

Город был пуст!

Вавилоняне выгнали всех жителей из домов и увели их. Храм был разорён и предан огню, царский дворец стёрт с лица земли, мощные стены старинной иевусейской крепости разрушены.

Тем не менее он ждал, считая дни, прошедшие с ухода пророка, как будто следуя по отрезкам пути, которые тот мог пройти; и вдруг он увидел его, оборванного и исхудавшего, у дома торговца овощами.

Варух подошёл к нему и легко коснулся его одежды.

— Учитель, — вопросил он, — видел ли ты разорение Сиона? Пуст ныне град, некогда полный люда, и князья его затерялись средь черни.

Пророк обернулся к нему, и вид его поразил Варуха: лицо старца было опалено, руки в ранах, в глазах горел сумрачный свет, как будто он побывал в недрах преисподней. И в этот самый момент ученик понял, что вовсе не вид поруганного Иерусалима, следствие воли Господней, низверг учителя в это состояние мрачного отчаяния, а нечто, увиденное им. Нечто столь ужасное, что затмило гибель целого народа, угон и искоренение его людей, злодейское убийство его правителей.

— Что видел ты в пустыне, учитель? Что так смутило ум твой?

Пророк обратил свой взор в ночь, надвигавшуюся с юга.

— Ничего... — пробормотал он. — Вот так внезапно оказаться одним, без начала и конца, без места, без цели и причины...

Он хотел удалиться, но Варух сделал попытку удержать его за одежду:

— Учитель, заклинаю тебя, открой мне, где спрятал ты Ковчег Завета Господня, ибо верю, что однажды Он вызволит свой народ из вавилонского изгнания. Я повиновался тебе и не следил за тобой, но поведай мне, где ты спрятал его, молю тебя...

Пророк посмотрел на него потускневшим взором через пелену слёз:

— Всё бесполезно.