|
Она ходила по огромному строению, впитывая благословение его стен и колонн, украшенных Священным Писанием. Радопис опустила щедрые пожертвования в жертвенник, затем отправилась в приемную верховной жрицы и просила омыть ее тело священным елеем, дабы избавиться от позорных пятен и скверны жизни, превратностей судьбы, освободить сердце от греха и слепоты. Отдавшись в руки чистых душой и телом жриц, она подумала, что безжалостно предает могиле забытья тело Радопис, кокетливой куртизанки, насмехавшейся над мужчинами и опустошавшей их души, танцевавшей на бренных останках своих жертв, на осколках их разбитых сердец. Она ощутила, что по ее венам потекла свежая кровь, удовольствие, счастье, чистота помыслов переполняли сердце и охватывали все ее чувства. Затем Радопис упала на колени и стала неистово молиться. На глаза выступили слезы, она молила бога благословить ее любовь и новую жизнь. Радопис вернулась во дворец такой счастливой, что почувствовала себя птицей, расправлявшей крылья в ясном небе. Шейт едва сдерживала радость, когда приветствовала ее.
— Да будет благословен этот день, моя госпожа, — просияв, сказала она. — Ты знаешь, кто приходил в наш дворец, пока тебя не было? Сердце Радопис забилось быстро и неистово. — Кто? — воскликнула она. — Несколько человек, — ответила рабыня, — самые искусные мастера Египта. Их прислал фараон. Они осмотрели комнаты, коридоры и залы, измерили высоту окон и стен, чтобы обставить все новой мебелью. — Правда? — Да, моя госпожа. Скоро этот дворец станет чудом века. Какая же это выгодная сделка! Радопис не поняла, что имеет в виду рабыня. Затем ее осенило, и она сдвинула брови. — Какую сделку ты имеешь в виду, Шейт? — спросила она. Рабыня подмигнула. — Сделку, которая называется твоим новым романом, — ответила та. — Клянусь богами, мой повелитель стоит всех богачей этой страны. После сегодняшнего дня я не стану жалеть, видя спины уходящих торговцев Мемфиса и командиров юга. Лицо Радопис покраснело от гнева. — Довольно! — закричала она. — Это не торговая сделка. — Извини. Моя госпожа, если бы мне хватило смелости, то я спросила бы, как все это называется. Радопис вздохнула: — Прекрати пустую болтовню. Разве ты не видишь, что на этот раз у меня серьезные намерения? Юная рабыня уставилась на красивое лицо хозяйки и, немного помолчав, сказала: — Да благословят тебя боги, моя госпожа. У меня в голове все перемешалось, и я спрашиваю себя, почему моя хозяйка столь серьезна. Радопис снова улыбнулась и опустилась на диван. — Шейт, я влюбилась, — тихо ответила она. Рабыня ударила себя в грудь рукой. — Ты влюбилась, моя госпожа? — с тревогой и удивлением спросила она. — Да, я влюбилась. Что тебя так удивляет? — Прошу прощения, моя госпожа. Любовь — новый гость. Я не слышала, чтобы ты раньше упоминала его имя. Как он явился сюда? Радопис улыбнулась и, словно во сне, ответила: — Удивляться нечему — женщина влюбилась. Это довольно обычное явление. — Только не здесь, — откликнулась Шейт, указывая на то место, где находилось сердце госпожи. — Я всегда думала, что твое сердце — неприступная крепость. Как же эта крепость пала? Ради бога, расскажи мне. Глаза Радопис смотрели мечтательно, воспоминание об этом вызвало в ее душе бурю чувств. — Шейт, я влюбилась, — сказала она почти шепотом. — А любовь чудесна. Я не знаю, когда она постучалась во врата моего сердца, как она проникла в глубины мой души. |
