– Спроси Бэка, этот парень сам кидает кости или только делает ставки.

Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась.

– Бэк говорит, он только ставит.

– Пусть опишет, какие парень делает ставки. Это сложно, так что лучше запиши.

На этот раз она говорила чуть дольше.

– Ой, так интересно, – воскликнула Мейбл. – Этот человек как раз сейчас в казино. Бэк говорит, он всегда ставит одну тысячу долларов на «поле», шестьсот долларов на десятку, шестьсот на девятку, двести на двенадцать «на удачу», двести на одиннадцать «на удачу» и шестьсот на любую семерку. Уж не знаю, что все это значит!

Валентайн прикрыл глаза и перебрал ставки в уме.

– Скажи Бэку, что я ему скоро перезвоню.

Мейбл снова переключилась и быстро вернулась.

– А у тебя есть какие-то предположения?

– Да. Он там не один. Они разыгрывают шестерки. Самая древняя в мире афера с костями.

– Так, может, я ему это передам? – несколько обиженным голосом спросила Мейбл.

– Не хочу его смущать.

– А почему это должно его смутить?

– Потому что, понимай Бэк хоть что-то в костях, он сам бы разобрался. А он не понимает, стало быть – новенький.

– Если Бэк ничего не знает, как же он получил работу?

– Видимо, по блату. В казино такое часто случается. Называется «у него там лапа». – Валентайн взглянул на часы. Прошла минута, он взял у Мейбл номер телефона Бэка. – Тебе твоя работа пока не разонравилась?

– Ужасно интересно, – ответила соседка.

– Я еще позвоню.

Он отключился, потом набрал номер Бэка. Тот ответил из зала казино «Харрах». Он был в панике и, судя по голосу, в одном шаге от инфаркта. Валентайн объяснил ему суть аферы.

– У тебя за столом три шулера. Один из них бросает кости, а одну задерживает в руке. Другой, сидящий напротив, вроде как с опозданием делает ставку и оставляет подставную кость на столе, шестеркой вверх. Третий ставит, и именно на те номера, которые ты перечислил моему секретарю. Поставивший выигрывает при любом раскладе, за исключением восьмерки. А это дает восемьдесят четыре процента выигрыша.

– Почему же я этого не вижу? – напористо спросил Бэк.

– Увидишь, если запишешь на пленку и прокрутишь ее в замедленном темпе, – пообещал Валентайн.

– Арестовать их, – велел Бэк кому-то. А Валентайну сказал: – Спасибо, что спас.

– Звони если что, – ответил он.

Повесив трубку, Валентайн пошел в ванную и брызнул холодной водой в лицо. День выдался долгим, а еще даже не полдень. Он ждал обеда и подумывал потом вздремнуть. В комнате зазвонил телефон.

Он выждал минуту, потом проверил сообщение. Звонила Лидди Фланаган. Она была расстроена, и Валентайн догадался, что дело тут не только в скорби по мужу.

– Тони, нужна твоя помощь. Я нашла записную книжку Дойла, когда убиралась. Там полно странных записей. Мне кажется, тебе стоит взглянуть.

Она положила трубку, не попрощавшись. Валентайн смотрел на телефон, прислушиваясь к урчанию в желудке. Обед подождет, никуда не денется. Взяв пальто с кровати, он пошел к двери.

Дорога до дома Дойла должна была занять минут десять, но из-за гололеда отняла все двадцать. «Мерседес» привлекал к себе внимание болванов на стареньких машинах, и Валентайн оценил пользу тонированных стекол. У него-то была «Хонда-Аккорд» девяностого года, добротный надежный автомобиль без стеклоподъемника, одометр давно остановился на ста шестидесяти тысячах миль.