Солнце поднималось над горизонтом на востоке, рассыпаясь вдалеке золотым сиянием и резко контрастируя с темно-голубым небом, еще не сбросившим окончательно ночные одежды. Сначала дорога шла прямо, и путникам то тут, то там по обеим сторонам дороги встречались одинокие дома, из труб которых валил дым. Вскоре местность стала меняться. Дорога повернула вправо — к лесистым холмам. Идти стало труднее, особенно Ростику, не привыкшему к дальним походам. Теперь все время приходилось то подниматься вверх, то спускаться вниз. Чтобы чем-то себя занять, Ростик не без любопытства размышлял о том, как можно отправляться в дальнее путешествие с одним-единственным рюкзаком на двенадцать человек. Рюкзак этот нес на своей спине Михей, и поместиться там могли от силы: провизия, пара дождевых плащей и двенадцать зубных щеток. Пока он об этом думал, успел отстать от всех и оказаться в самом хвосте группы. Пришлось догонять, потому что останавливаться и ждать его, похоже, никто не собирался.

Когда лес начал редеть и сквозь купы деревьев показались заросшие синими васильками поля, настала очередь Анчутки отставать. Он еле плелся позади всех на своих коротеньких кривых ножках. Болотного цвета глаза были почти совсем скрыты под тяжелыми веками. На ходу он что-то бормотал ворчливым тоном, и пару раз Ростику даже удалось разобрать слова.

— Вымахали, как жирафы… И дела нет никому до маленького болотника… Плетусь тут из последних сил… Нет, чтоб догадаться… Дылды безмозглые… Ой, со-о-олнце…

В этот момент путники миновали последние купы деревьев, и стоящее в зените солнце начало безжалостно припекать затылки.

— Эй, Анчутка, что ты ползешь, как улитка на пенсии! — воскликнул, обернувшись, Лис.

Глум в ответ одарил Арни взглядом, в который постарался вложить все, что он думает о «безмозглых дылдах» с длинными ногами. Лис на это только весело усмехнулся и, повернувшись к Михею, сказал:

— Давай рюкзак мне, а сам лучше возьми этого коротконогого себе на плечи, а то умрет по дороге. Утрата будет невосполнима.

Михей остановился, кивнул через плечо и ответил:

— Забрасывай его прямо на рюкзак — и всех делов.

Лис подождал, пока Анчутка с ним поравняется, бесцеремонно ухватил его за воротник куртки, так что болотник выпучил от возмущения глаза и смешно замахал маленькими тощими ручками, и водрузил сверху на рюкзак Михея. Оказалось, что рюкзак для Анчутки был чем-то вроде не совсем удобного, но вполне просторного кресла. Свесив ноги, Глум ухватился за пряжку, закрывающую внешний карман рюкзака, и расплылся в блаженной улыбке. Теперь единственным, кого видел Анчутка, сидя на рюкзаке и весело болтая ногами, был плетущийся позади всех Ростик.

Еще через час поля остались позади, а по обеим сторонам дороги снова выросли деревья и кустарники. Впереди, за солнечным маревом дороги, замаячили горные вершины Кара-Грохаса. С каждым шагом очертания горы становились все четче, и казалось, что она растет на глазах. Прошло совсем немного времени, когда солнечное марево окончательно рассеялось и Кара-Грохас предстал перед путниками во всей своей красе. Поравнявшись с небольшой деревенькой, дома которой тянулись в сторону от дороги, стражи остановились. Уставшие после долгого пути, они все как один, словно зачарованные, устремили свои взгляды к Кара-Грохасу.

Подножие горы было укрыто густым зеленым лесом, над которым возвышалась голая каменная громада — мрачная и совсем не гостеприимная. Ростику она показалась похожей на дрейфующий в тихих, неподвижных водах корабль-призрак. В обтесанных ветрами крутых склонах зияли черные ущелья, а скалистая вершина исчезала в мутно-серых тучах.