Роберт Харрис. Фатерланд
Благодарности
Хочу выразить признательность сотрудникам Библиотеки Винера в Лондоне за помощь, которую они оказывали мне в течение нескольких лет. Также благодарю Дэвида Розенталя и особенно Робин Сисман, без которых работа над этой книгой вряд ли могла начаться — и уж точно не закончилась бы.
Нужно было грубой силой поставить у власти в Европе сто миллионов самоуверенных немецких хозяев и удержать их господство посредством монополии на техническую культуру и рабского труда вырождающихся, заброшенных, неграмотных кретинов, для того чтобы они могли располагать досугом и носиться по бесконечным автобанам, любоваться туристическими лагерями спортивного общества «Сила через радость», штаб-квартирой партии, военным музеем и планетарием, который фюрер должен был построить в Линце (его новом Гитлерополисе), бегать по местным картинным галереям и есть сдобные булочки с кремом под бесконечные записи «Веселой вдовы». Таким должно было стать немецкое тысячелетнее царство. Иногда мне говорят: «Остерегайся! Тебе навяжут двадцать лет партизанской войны!» Я в восхищении от такой перспективы: Германия будет оставаться в состоянии постоянной боевой готовности.
Часть первая Вторник, 14 апреля 1964 года
Клянусь тебе, Адольф Гитлер, Как фюреру и канцлеру германского рейха, Быть преданным и смелым. Клянусь повиноваться до самой смерти Тебе и вышестоящим лицам, Которых ты назначишь. Да поможет мне Бог.
1
Всю ночь Берлин давили тяжелые тучи, постепенно рассеивающиеся по мере наступления хмурого утра. На западных окраинах города порывы ветра гоняли по озеру Хафель струи дождя. Небо и вода слились в одну серую пелену, слабо разделенную только темной линией противоположного берега. Ни движения. Ни проблеска света. Ксавьер Марш, следователь по делам об убийствах берлинской криминальной полиции — крипо, выбрался из своего «фольксвагена» и подставил лицо дождевым струям. Такой дождь всегда доставлял ему удовольствие. Его вкус и запах были ему хорошо знакомы. Этот холодный, пахнувший морем, с терпким привкусом соли дождь принесло с севера, с Балтики. На мгновение Марш перенесся на двадцать лет назад, в рубку подводной лодки, с потушенными огнями уходящей в темноту из Вильгельмсхафена. Он взглянул на часы. Начало восьмого. На обочине впереди него стояли еще три автомобиля. Владельцы двух спали за рулем. Из открытого окна третьего — патрульной машины регулярной полиции — орднунгполицай, или орпо, как ее называл каждый немец, — в сыром воздухе было слышно потрескивание радиопомех, перемежаемое врывающейся в эфир словесной скороговоркой. Вращающийся фонарь на крыше машины бросал свет на придорожный лес: синий — черный, синий — черный, синий — черный. Марш огляделся, ища патрульных орпо, и увидел их у озера под не спасающей от дождя березой. Что-то белело у них под ногами. На валявшемся поблизости бревне сидел молодой человек в черном тренировочном костюме со значком СС на нагрудном кармане. Он сгорбился, упершись локтями в колени, обхватив голову руками, — воплощение безысходного отчаяния. Марш в последний раз затянулся и щелчком отбросил сигарету. Она, зашипев, потухла на раскисшей дороге. При его приближении один из полицейских поднял руку: — Хайль Гитлер! Не обращая на него внимания, Марш заскользил вниз по грязному берегу, чтобы осмотреть труп. Это было тело старика — холодное, тучное, лишенное растительности и отвратительно белое. Со стороны оно могло бы показаться брошенной в грязь гипсовой статуей. Выпачканный труп лежал наполовину в воде лицом вверх, широко раскинув руки и откинув голову назад. |
