В зале вновь послышался гул возбужденных голосов. Почти все разминали в пальцах сигареты.

— Повстанческая группировка, не являющаяся таковой, — повторял сидящий рядом с Паком Ким Чан По, неспешно выдыхая сигаретный дым.

— Если это повстанцы, то ни Америка, ни Юг не смогут атаковать Республику, не нарушив норм международного права, — сказал он, кивая. — Республика объявит, что атака на Японию — дело рук террористов, а не Народной армии. Южанам и США придется воздержаться от применения силы. А поскольку Конституция Японии прямо говорит об отказе от всяких военных действий, то их Силы самообороны не смогут напасть на Республику. А если Пхеньян так или иначе окажется под ударом, то тогда начнется полноценная война, и Сеул через тридцать минут будет стерт с лица земли. Никто — ни Юг, ни США, ни Китай с Россией — не желают такого исхода.

Да, план был действительно хорош, и Пак Ёнсу не смог сдержать волнения. Их южный сосед не пострадает, Республике ничего не угрожает! Война будет вестись на чужой земле. Прольется кровь, и города будут обращены в руины, но в той стране, которая когда-то правила Кореей и насильно перемещала огромные массы людей, создав предпосылку к разделению Отечества, — на земле ненавистной Японии!

— Не потребуется ли нам помощь от тамошних соотечественников? — поинтересовался Квон Чан Су, который имел контакты с Ассоциацией японских корейцев.

Ким Квон Чоль мотнул головой:

— Даже если Чхонрён предложит свое содействие после того, как спецназ займет Фукуоку, мы им откажем. После этого всякая попытка выйти с нами на связь будет решительно пресекаться. Позвольте вам напомнить, что план уже одобрен Отделом организации и управления. Существует опасность утечки информации. Чхонрён находится под постоянным наблюдением японских спецслужб и буквально кишит их агентами. К тому же корейцы первого поколения почти все уже вымерли, и характер организации полностью изменился. У большей части молодого поколения уже сложился японский образ мышления. Вследствие общественного возмущения из-за похищения граждан Японии, а особенно после Пхеньянской декларации, они потеряли всякую лояльность по отношению к нашему Отечеству. Вождь всегда говорил: «Воспитанный собаками волк становится собакой». Следовательно, Чхонрён не будет иметь никаких преференций. Мы будем относиться к ним так же, как к японцам! Позже я переговорю об этом со всеми по отдельности. — Он обвел собравшихся взглядом. — Операция будет отличаться в каждой своей фазе. Будут назначены командиры, а также создана временная система управления войсками. С того момента, как наши войска высадятся в заливе Хаката, задачу можно считать выполненной. Важно запомнить одно: в Японию вторгается не Корея.

Энергично кивая, Син Тон Вон прошептал на ухо Чхве Хо Квёну: — Интересно знать, кого пошлют на Фукуоку в третьей фазе операции?

Чхве некоторое время размышлял, а потом, многозначительно улыбнувшись, сказал:

— Возможно, Четвертый дивизион или Восьмой корпус спецназа.

Оба подразделения находились под командованием офицеров, принадлежавших к сторонникам «жесткой линии» и рассматривались как потенциальная угроза для грядущего воссоединения. В среде военных ползли бесконечные слухи о готовящемся государственном перевороте, решающую роль в котором должен был сыграть именно Восьмой корпус. Поэтому партийное руководство хотело держать эти подразделения под особым контролем. Командир корпуса, посланный в Фукуоку, должен был быть уверен, что, командуя «повстанцами», применяет военную хитрость, и если Республика сочтет его предателем, то это будет сделано только лишь для дезинформации противника. Офицеры, опасавшиеся, что воссоединение обеих Корей оставит их ни с чем, должны были гордиться порученным им важным и благородным делом.