Из-за спины донеслось: «Осторожно, двери закрываются…»

Загрохотало, и Ника швырнуло на пол. Потянуло гарью, дохнуло жаром. Перекрывая скрежет и лязг, вокруг завизжали в тысячу глоток.

Болела ушибленная спина. Ныли локти. В ушах звенело. Мысли ворочались медленно. Точнее, мыслей не было — были инстинкты. Ник попытался подняться, но люди бежали кто куда, и его тут же сбили с ног. Снова закричали, дым сгустился, запричитала женщина. Ник встал на четвереньки — ему отдавили пальцы на левой руке, но он не обратил на это внимания. На мраморе пола — кровь, грязь, какие-то обрывки и обломки. Вокруг — ноги, ноги, ноги, в сапогах и модных валенках — «уггах», на каблуках и тяжелой подошве… Женские ножки, брюки мужчин.

Инстинкт гнал в сторону, подальше от смертоносного потока человечьих тел. Взбежать по ступенькам закрытого перехода, замереть, глядя, как мимо к эскалатору несется толпа.

Ник прижался спиной к стене, перевел дыхание. Спасен! Почесал висок, нащупал липкое, глянул на пальцы: кровь. Откуда — не важно. Главное — жив. Можно сказать, повезло. Постепенно пришло понимание, и все тело затрясло — ужас пробежал холодом по спине.

А толпа все не заканчивалась. Люди плакали, стонали, матерились, орали, бежали к выходу, толкали друг друга, отпихивали слабых. Кто-то завопил — от него шарахнулись. Лица, лица, лица — кадрами, урывками. Замурзанная девочка с потеками от слез. Рот открыт, глаза зажмурены… Да ее ж затопчут! Никто ведь не заметит и не подумает убрать препятствие с пути. Последнее, что она увидит — ноги-ноги-ноги и грязные подошвы.

Ник спустился на нижнюю ступеньку, протянул руку и схватил девочку за капюшон зимней куртки. Прижимая спасенную, вернулся в свое убежище. Они совсем рядом с обезумевшим стадом, потерявшим все человеческое, но в относительной безопасности, спиной к гофрированному металлу. Девочка ревела в голос, а Ник думал, где же грань, разделяющая человеческое и скотское.

Орали в мегафон служащие. В толпе мелькали серые куртки полицейских. Из-за дыма слезились глаза, и картинка расплывалась. Спасенная девочка продолжала рыдать, обмякнув, прижавшись к Нику, судорожно сжимая школьную сумку на длинном ремне.

Толпа редела. Ник решил спуститься. Пора выбираться из подземелья.

Ноги дрожали, во рту пересохло, и мысли путались. Он потащил девочку за собой. Та упиралась, потная ладошка норовила выскользнуть из руки. Полицейские уже командовали потоком, размахивали дубинками, и люди не бежали — шли быстро, сутулясь, отворачиваясь от места трагедии.

Но не все спешили покинуть метро: некоторые граждане двигались наперерез потоку, кто-то бродил по платформе. Сначала Ник подумал, что они потеряли родственников или что это прибывшие на помощь врачи и оперативники в штатском… А потом разглядел у них в руках мобильные телефоны.

Не инстинкты вели их, скотское отступило. Осталось истинно человеческое.

Здесь снималось «видео очевидцев». Капли странно густой, черной крови на плитке, дым, плачущие люди, раненый, ползущий к эскалатору. Ник толкнул девочку:

— Иди. Иди наверх. И сразу к полицейскому.

Сам он кинулся к раненому, попытался поднять его — но мужчина лет пятидесяти, грузный, в дубленке, не мог стоять. Наверное, ему повредило ноги. За пострадавшим тянулся извилистый кровавый след.

Ник огляделся. Метрах в двух остановился молодой парень, ровесник Ника, с телефоном. Кожаная куртка, растрепанные светлые волосы, пухлые губы. Приоткрыв рот, добровольный репортер снимал Ника и ползущего мужчину.

— Помоги! — крикнул ему Ник.

Парень отступил, не прекращая съемку. Ник подавил желание двинуть ему в морду, разбить губы, плюнул и снова склонился к раненому.