Пока грузилась первая видеозапись, он проверил почту. Точнее, просмотрел — сотни новых писем от незнакомых людей. Похоже, скоро придется нанимать человека, который на них будет отвечать. Открыл письмо с интересной темой «Предложение сотрудничества» и обалдел: лидер неформальной ультралевой организации, которая, Ник думал, скончалась в корчах пару лет назад, предлагал свою помощь, хвалился сотней преданных идее соратников и жаждал справедливости.

Письма делились в основном на два типа: от тех, кто предлагал помощь, и от благодарных. Три штуки — от людей, в помощи нуждающихся, и одно — от религиозного проповедника, призывавшего к смирению и грозившего карами небесными.

Ник ухмыльнулся, посмотрел первый, второй видеоролик, а на третьем замер, и бутерброд встал поперек горла: выступал бельмастый парень в черной шапке. «Русские! Сегодня в семь часов вечера в метро погиб мой друг, у него осталась двухлетняя дочь. Кто вернет отца ребенку, кто ответит за смерть?»

Ролик снимался любителем на мобильный телефон, камера дрогнула, и картинка поплыла, но вскоре изображение снова стало более или менее четким.

«До каких пор мы будем терпеть? Они приехали на нашу землю как к себе домой, навязывают свои условия, убивают наших друзей, насилуют сестер, а мы безмолвствуем. Пора восстать, и если чужаки не хотят жить по нашим правилам, пусть валят к своим козам!»

Он еще говорил и говорил — в меру убедительно, тот самый парень из метро, нервно теребивший сумку на ремне, перекинутом через плечо, — такую же, как у Лешки. К эскалаторам он бежал уже без сумки: вместе с бомбой она осталась в вагоне. Именно поэтому он нервничал, потел, и его веко дергалось.

— С-сука! — процедил Ник сквозь зубы и скачал видеоролик на случай, если его «снесут» модераторы, сочтя идеологически вредным.

Ролик перекочевал в блог Ника. Воодушевленный, Ник написал, что на самом деле за терактом стоят не шахиды, а националисты, точнее, этот молодой человек. И если правоохранительные органы зададутся целью, то проверят записи с видеокамер и убедятся, что он там был и резво улепетывал с места преступления.

Закончив, Ник допил чай и потянулся. Чего-то в его предположении не хватало. Слишком мелко и неорганизованно обычно ведут себя нацисты: никаких тебе партий, никакой общественной жизни, а потом вдруг они вылезают из своих нор, будто по мановению волшебной палочки. К тому же официальная версия — теракт устроили шахиды. Вероятно, за нацистами кто-то стоит и, когда это выгодно, дергает за веревочки. Но кто? ФСБ? Правительство?..

В памяти всплыла служебка из «Фатума»:

«Сегодня, 11 ноября, в 19–00, по данным Управления прогнозов, произойдет плановый выброс агрессии на указанном в приказе № 24-с участке Московского метрополитена».

«Фатум»? Паша говорил, что контора влиятельная. Все сходится. Даже известен исполнитель, хотя, скорее всего, завтра он будет найден с дыркой в голове и ниточка оборвется.

Ник сжал виски. Он чуть не устроился на работу в террористическую организацию государственного масштаба, в организацию, которая не только спонсирует детские дома, но и кормит с руки фашиствующую мерзость.

Неужели «Фатум» с его статистическим анализом и PR-акциями — всего лишь прикрытие? Или это безумная организация типа «Аум синрикё», о которой Ник недавно читал? Они отлично финансировались в России и считали, что массовые убийства улучшают карму и жертв, и палачей. Этому высказыванию лидера «Аум синрикё» власти не придавали значения. До девяносто пятого года.

Догадки распирали Ника, хотелось поделиться, он же еще не обязался хранить тайны организации. Слова вертелись на языке, но Ник сдерживался, он понимал, что просто хочет переложить часть груза на чужие плечи: я несу бремя, и ты тащи.