Заключение о «действии в состоянии невменяемости» было милосердным, но невозможно было скрыть от любопытных и жадных до сенсаций репортеров масштабы преступной деятельности дяди Джорджа. «Л. С. Перт» и «Такси Маркони» занимали первые полосы газет в течение двух недель. То, что я подтолкнул на самоубийство дядю Джорджа, в итоге нисколько не помогло тетушке Дэб. Шок и скорбь довели ее до сердечных приступов, и четвертый оказался последним. Но для Кэт самоубийство дяди Джорджа было все-таки лучшее, что могло случиться. Ей пришлось узнать правду о нем, но не пришлось присутствовать на суде над ним и пережить его казнь.

Однако на мои письма с выражением сочувствия она не отвечала. На звонки по телефону я каждый раз получал один ответ: ее нет дома. И вот теперь я понял почему. Она обвиняла меня одного в навалившемся на нее горе.

- Я ненавижу вас, - сказала она безжалостно. - Вы вызываете во мне отвращение. Вы вкрались в наш дом и пользовались всем, что вам могли предложить… - Я подумал о наших нежных поцелуях, и, судя по вспышке в ее глазах, о том же подумала и она… - За все это вы отплатили тем, что затравили бедного старика, а в результате убили и беспомощную старую женщину. У меня нет ни дяди, ни тетки. У меня теперь нет никого на свете. Никого. Нигде. - Она говорила с горечью. - Зачем вы сделали это? Почему вы не оставили их в покое? Зачем вам нужно было разорять мой дом? Вы же знали, как я любила их! Я не могу видеть вас, так вы мне ненавистны!

Я глотнул и попытался облизнуть пересохшие губы.

- А вы помните детей, которых возил в школу тренер по джиу-джитсу, иначе их не решались отпускать из дому? - спросил я.

Но Кэт посмотрела на меня мрачно, как будто не слышала моего вопроса.

- Вы самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала, и, хотя вы сделали так, что забыть вас я не могу, я никогда не буду думать о вас без… без… - У нее перехватило дыхание. Она резко отвернулась от меня и пошла к выходу.

Вспышки ламп фоторепортеров ошеломили ее, и она вскинула руку в бессильной попытке закрыть лицо. Беспомощность и одиночество сказывались в ее опущенных плечах и взывали к сочувствию, а я, который страстно хотел ее утешить, был единственным человеком, от которого она не приняла утешения. Я следил за тем, как она быстро прошла мимо засыпавших ее вопросами журналистов и села в ожидающую ее наемную машину.

Машина тронулась. Я молча смотрел ей вслед. Наконец до меня дошло, что Лодж стоит рядом и уже несколько секунд разговаривает со мной. Я не слышал ни слова из того, что он сказал, а он, видимо, ждал ответа.

- Простите, - прервал я его. - Что вы сказали? Лодж посмотрел на дверь, в которую вышла Кэт, и вздохнул.

- Да ничего важного… Послушайте, она через некоторое время поймет… Я слышал кое-что из того, что она сказала… Но ведь нельзя же обвинять вас в том, что, ее дядя совершал преступления!

- Если б я знал… - сказал я и остановился, чуть не выдав себя. - Если б я знал, что Джордж Пенн - это Клод Тиверидж, я все бы сделал иначе.

- Ну, для Пеннов все как раз обернулось неплохо, - сказал Лодж. - Такой конец имеет свои преимущества.

Его тон был многозначителен, и я понял, что он догадывается о роли, которую я сыграл в смерти дяди Джорджа. Он и раньше замечал, что мое исчезновение из Брайтона после побед на скачках не соответствовало моему характеру, и проявлял вежливый скептицизм по поводу моих отговорок. Он намекнул мне, что брайтонская полиция, слушавшая в такси яростный бред дяди Джорджа, уловила какой-то посторонний фон, нечто вроде неясного бормотания, потом - единичный выстрел. Объяснений этому сначала не нашли, но позже был найден выключенный микрофон и пуля в стене, и тогда пришли к выводу, что дядя Джордж пробовал, работает ли древний пистолет. Это заставило их, однако, поспешить, они прибыли как раз вовремя и слышали выстрел, которым он убил себя.