Смерть ужасна. Умерла ее мать, но она была стара и Нелл никогда не любила ее. Было просто чудом, что джин не унес ее раньше. Но такие смерти, как маленького Джемми и Рочестера, она переживала тяжело. Она будет смеяться, она будет плясать и петь, но ее никогда уже не покинет сознание, что свершилось непоправимое.

Она была рада, что ничего не знала о той лихорадке, что недавно поразила Карла. Не было нужды волноваться, потому что он поправился до того, как она узнала об этой болезни. Но это может случиться вдруг, и в следующий раз может не быть такого счастливого конца.

Рочестер!.. Джемми!.. Она помнила о них постоянно.

Карлу, разделявшему ее горе из-за потери их сына, хотя он и не переживал его так глубоко, было грустно видеть в ней эту перемену.

Он хотел видеть прежнюю веселую Нелл.

Он повез ее в Виндзор и показал красивый дом неподалеку от замка.

Этот дом будет называться Берфорд-хаус, и это подарок короля Нелл. Усадьба была очаровательной.

— И совсем рядом с замком, — сказал, улыбаясь, король.

Этот дом невозможно было не полюбить. Он казался вполне подходящей резиденцией для милорда Берфорда. И Нелл изъявляла свою благодарность, стараясь прогнать все мысли о своем потерянном ребенке. Интерьер Берфорд-хауса был оформлен Веррио, придворным художником, работавшим в то время в королевском замке в Виндзоре. А Потвен, ее обойщик с Пел Мел, обставил дом по ее вкусу. Сад и огород в южной части усадьбы доставляли удовольствие, и она живо перепланировала их вместе с королем, а милорд Берфорд бегал от одного из них к другому — счастливый оттого, что его мать снова стала походить на себя, и его отец живет вместе с ней в новом доме.

В палате лордов Карл терпеливо доказывал, что то, что они от него требуют, противозаконно. Он их заверил, что намеревается больше заботиться о себе, и своем народе.

Ему указывали на то, что законы, в случае крайней необходимости, всегда могут быть изменены.

— Если ваша совесть допускает такое, — отвечал Карл, — то у нее нет ничего общего с моей совестью. Заверяю вас, что я так люблю свою жизнь, что использую все возможности, чтобы достойно сохранить ее. Но не думаю, что после пятидесяти лет она может представлять собой такую ценность, что ее следует сохранять за счет утраты моей чести, моей совести и законности в этой стране.

В парламенте присутствовал Монмут, и когда Карл отвечал лордам, он наблюдал за этим молодым человеком. Он видел выражение горечи и разочарования на лице Монмута и думал: «Я был глуп, полагая, что он любит меня. Что он еще когда-нибудь любил, кроме моей короны?»

В тот день король одержал победу. Но Шафтсбери не сдавался. Он зашел так далеко, что хода назад уже не было. И он сознавал, что, проявив себя таким непримиримым врагом герцога Йоркского, должен всеми силами помешать его восшествию на престол. Теперь он пытался внести новый законопроект, чтобы заставить Карла развестись с королевой. Карл использовал свой обычный гамбит: он согласен на эту уступку при условии, что парламент будет распущен.

Все это время Луиза постоянно общалась с новым французским послом Барийоном, сменившим Куртэна. Она полагала, что видит возможность вернуть себе прежнее положение в отношениях с Карлом.

За годы террора она успела разобраться во всех хитросплетениях и поворотах сложной политики короля и парламента. Так как Данби оказался ныне узником Тауэра, она обратила свое внимание на лорда Сандерленда, одного из самых влиятельных людей в стране. Чтобы спастись, она прилагала весь свой ум и поняла, что следует использовать даже тех, кто хоть чуть-чуть в чем-то может быть ей полезен.