— Если доктору Ллойду можно верить хоть немного… — начал доктор Хансен. Доктор Шеннон перебила его:

— Если доктору Ллойду поверят хоть немного, если его историю сочтут хотя бы на четверть правдоподобной, то нас всех сожгут на кострах. Я хочу, чтобы вы это как следует себе уяснили.

Пожилой, вальяжный доктор Франклин чуть улыбнулся. Словно бы даже и не в связи со сказанным, а каким-то своим мыслям. Приятным, надо полагать. Улыбка у него была располагающая, но глаза прятались под мощными очками с мощной оправой.

— Л как насчет вспомогательного персонала?

— Сыщики уже говорили, насколько мне известно, с сестрой Уэйт,— сказала доктор Шеннон. — Она оказалась вовлеченной во все эти события.

Доктор Франклин сцепил длинные, изящные пальцы и сказал очень спокойно:

— Она ничего не сможет им рассказать.

— Почему же? темпераментно вскинулся доктор Элакуо.

Доктор Франклин снова чуть улыбнулся. От улыбки веяло острым, режущим льдом.

— Потому что она ничего не знает, — сказал он.

Он ошибался.

…Скалли вежливо постучалась. Она знала, что Малдер ждет ее — он позвонил четверть часа назад и оторвал ее от собственных изысканий, — но она ничего не могла с собой поделать.

— Заходи! — раздалось из-за двери, и Скалли, берясь за ручку, вдруг подумала, что сильно бы растерялась и понятия не имела бы, что делать и как себя вести, если бы в ответ на ее стук с той стороны послышалось: «Нельзя!» Она вошла.

— Ты хотел мне что-то показать?

— Угу. Видеокассету, — Малдер, порывисто отбросив какие-то бумаги, уже вставлял кассету; чувствовалось, что он ждал Скалли с нетерпением. Посмотри. Я просмотрел видеозапись операции… если это можно назвать операцией. В общем, ты поняла. Видеозапись ведется автоматически всякий раз, как на стол поступает пациент и врач приступает к делу. Так что мы можем сейчас насладиться всей этой… вивисекцией сполна…

— Это необходимо? сухо спросила Скалли.

— К счастью, как раз нет. Я покажу тебе лишь самое начало, когда человек на столе еще вполне цел… Вот! Вот, смотри! — Малдер ткнул в сторону экрана пальцем.

— Угу… Доктор Ллойд взялся за скальпель. То есть едва не начал с того, с чего ему надлежало бы начать… — внимательно следя за происходящим, прокомментировала Скалли. — Взялся, и тут же отложил его, и взял пилу…

— Нет, не туда смотришь. На пол. Скалли посмотрела на пол.

— Эти непонятные отметины на полу уже были здесь, когда операция началась.

Вижу. По это и так было ясно… Отметины и впрямь виднелись вполне отчетливо — камера снимала с высокой точки, из-под потолка операционной; ее специально установили так, чтобы в кадре было видно операционное поле. Но в данном случае агентов интересовало не поле, а пол.

— Не совсем. Они могли возникнуть и процессе операции… после ее начала, но до того, как хлынула кровь… Теперь мы точно знаем, что нет. Ллойд еще за скальпель не взялся, только подошел к столу — а пять отметин, обозначающие пять лучей пентаграммы, тут как тут. Кроме этого, ничто тебя не удивляет? Не привлекает внимания?

Скалли задумчиво покусала губу, но потом отвернулась от экрана — кровавое действо в операционной стремительно набирало обороты.

— Нет. Мне все еще необходимо смотреть?

Малдер остановил пленку; изображение смерзлось и перестало быть чудовищным. Пожалуй, оно стало просто непонятным. Было просто непонятно, что делает хирург и что он собирается делать дальше. Рассудок отказывался продолжать в будущее этот невинный стоп-кадр так, как продолжила его совсем недавно жизнь.