— Это несправедливо! — возмутился тот же голос. — Нет такого закона даже у каперов.

— Вообще-то Конгресс запретил ввоз рабов, — сказал Адам, разводя руками и откровенно улыбаясь, — так что попытка продать кого-либо рассматривается как провокация. Вы что, — с театральным ужасом воскликнул, — хотите, чтобы меня отдали под суд?

Здешним рабовладельцам было не до смеха. Они представляли, что произойдет, если американцы задержатся на несколько дней и слух об обещании увести с собой всех желающих распространится достаточно широко. Население острова на четверть состояло из белых землевладельцев при небольшой прослойке свободных чернокожих и мулатов. Остальные являлись рабами и любовью к хозяевам не пылали. При отсутствии возможности опереться на солдат и угрозы в лице местной милиции многие плантаторы в глубине острова оставались абсолютно беззащитны. А если вместе с семьей находились в городе, то их имущество.

— А мой сахар на складе? — нервно выкрикнул все тот же потный господин.

— Это мой сахар, — с нажимом заявил глава пиратов, — с сегодняшнего утра. Я за него заплатил в полной мере свинцом и железом. Как и за остальные товары. Месье Клаудио Лопес, я правильно помню?

— Да, — моментально пожалев о несдержанности, просипел тот.

— Говорят, у вас недурственная коллекция жемчуга имеется. Вы же поможете своим согражданам, если у них не хватит денег на полную сумму выкупа? А чтобы случайно не заблудились, вас проводят до дома.

Лопес невольно поежился под взглядами. Он не сомневался в последствиях и догадывался, чем закончится отказ. Эти все равно отберут, да еще и сунут предварительно пятками в огонь. А горожане черта с два возместят, если за них заплатить. Так или иначе, любовно собираемые жемчужины потеряны. И он не настолько герой или скряга, чтобы встать в позу гордого героя и отказаться отдать ценности. Жену с дочерьми гораздо жальче, чем заплаченное за камни золото. В конце концов, плантация у него останется и через несколько лет пошатнувшееся положение поправится.

— И это тоже грузить? — без всякого воодушевления спросил Ярн, глядя на бесконечные ряды бочек. У него уже трещала спина, как и почти у всех. Даже использование на погрузке рабов, сбежавшихся в порт в надежде на свободу, помогало мало. Сахаром, ромом, патокой и кофе забиты до краев все трюмы пришедших с эскадрой судов. А еще грузили запасы пороха, пушки из форта и многое другое. Теперь предстояло таскать на захваченные. — Нам мало действительно ценных вещей?

— Молод ишо рассуждать, — заявил дядька, небрежно отвешивая подзатыльник. — Не моряк ты, случайный человек.

В принципе так и было. Море он увидел недавно, хотя от морской болезни, к счастью, почти не страдал. Молодой парень предпочел уйти в море с перспективой неплохо набить карманы, а не воевать с испанцами в Новой Галлии. Членов команды каперских судов освобождали от жребия рекрутчины. Правда, бесконечная работа на корабле, вечная теснота и неумение работать с парусами удовольствия не доставляли. Но все же впереди светил приятный кусок.

— Нет, правда, какого черта? Говорят, только на галеоне из Перу на сто тысяч фунтов стерлингов серебра, не считая прочего добра.

— В дубовых бочках, — наставительно заявил родственник, — хранятся запасы пресной воды, вина и солонины при многодневных плаваниях. Другая древесина не годится для этих целей. Если же бочки делать из невыдержанных дубовых досок, то вода в таких бочках быстро протухает, солонина — загнивает, а вино — скисает.

— Понятно, — уныло согласился.

От погрузки не избавиться. Вещи достаточно полезные и заодно лишают испанцев бочек.