|
. дверь нашего дома!.. морщится! корежится!.. разлетается на тысячи кристалликов! как будто стеклянная! стеклянная! от сотрясения! она разбрызгивается! от шрапнели, залившей нашу улицу! перед нами! на тротуаре!.. к вспышки! осколки, что прошьют вам голову навылет!.. голову, глаза!.. сетчатку!.. – Лили, ты не ранена? не ранена? – окликаю я ее… К слову… я немного отвлекусь… в моменты затишья или в кажущиеся моменты затишья, когда мнится, что все закончилось, я допускаю… да нет, врать не буду… я думаю о себе!.. прежде всего я думаю о себе!.. потом о Лили… потом о Бебере… если говорить о высоких чув-ствах, нравственной чистоте и героизме, я, в первую очередь, должен бы думать о Лили, затем о Бебере и только потом о себе, вот тогда бы это говорило о моем духовном совершенстве!.. чер-тово человечество стало бы лучше, если бы… а я ведь ни черта не значу, вот когда я сам буду считать себя чем-то большим, чем просто жалким ссыкуном, дряблым членом, вот тогда можно говорить о свершении!.. и вовсе не важно, педераст вы или нет, когда вы получаете Нобелевскую премию* за то, что воспринимаете «все как есть»… или, например, вы плюете на «Сезоба», и тогда тоже можно сказать, что вопрос «быть – не быть» для вас главный! не быть больше господином «Я – прежде всего»! покончить с Эгоизмом! ты растворился во Всех и во Всем!.. обезглавят меня прямо на подоконнике или, на худой конец, на лестнице!.. если бы бросил вызов Мюрбату, сказал бы ему: «Убей меня, сволочь!..», или дополз бы до огромной железной двери, и пусть она свалится на меня сверху! все бы сразу закончилось!.. и никто бы больше меня не преследовал, не ненавидел… мучительно долго, бесконечно… и свора шпиков не сидела бы у меня на хвосте!.. и не гнали бы меня прямиком на Пер-Лашез… или на Баньоле?…* или еще дальше? – А, подлец! он льет нам воду в рот! – Вода? вода?… – Он перестал!.. – Но вы мне совсем не помогаете! вы заставляете меня скрипеть зубами от злости!.. под грудой тел! Господи Боже, где я? под соседями? под мебелью?… вы же меня не вытягиваете!.. и даже не пытаетесь! ни одного ба-баха!.. я все-все должен делать в одиночку! циклоны!.. фос-фор!.. шаманские пляски Жюля!.. фантасмагория жестов… я бы его гондолу порубил топором!.. вы унижаете хроникера… сговор!.. сговор! все, больше ни слова! и вот! больше нет никакой Ис-тории!.. Ах, вздохи! и никакой тебе брехни макизаров!.. нравоучений полицейских!.. застывших от страха в метро!.. о, мадам Клео, Музогра, мол, тем хуже! освободим место монголам!.. эти не постесняются! они засунут в жопу все ваши обычаи, потопы, базары, и через три-четыре сотни лет… следуйте за гидом! туристы, прибывшие с Марса, примут площадь Трокадеро за кладбище, Обелиск за атомицированную Эйфелеву башню!.. Термы Цезаря за вокзал… так вам и надо!.. так и надо! вы тоже к этому причастны! где вы будете лежать через триста лет?… где мне искать вас?… г-н Ренан горько рыдал над руинами Пантеона, а вы будете рыдать над нашими!.. пусть она провалится в ад, наша эпоха! со всем ее величием!.. бессмысленное скопище уродов!.. и стальные двери!.. и президенты, генералы, дочки-матери, кузины, титаны велогонок,* ко-миссары, торговцы, архиепископы, буки,* фотографы, к черту! всех! все! в сточную канаву! на самое дно! еще ниже! в катакомбы! Ах, воспоминания! если вам все равно! вы совсем не помогаете мне вспоминать!.. я же за-буду! тем хуже! вы боитесь быть скомпрометированным? вы не правы!.. все-таки три, четыре века, это уже что-то! У меня есть друзья, старые боевые товарищи, я говорю им: поосторожней с вашими дорогами воспоминаниями!.. о, а они мне отвечают, что дерево не помнит весны, осен-них гроз, просто листья распускаются и опадают, и все!.. все!. |
