Граф Кинский срочно созвал своих министров и пригласил посла Венеции Рудзини, зачитал вопросы царя. Именно «в десять голов» думали над ответами.

И они были таковы.

На первый вопрос: император выбирает прочный и почетный мир.

На второй: мир будет заключен на основе сохранения за сторонами тех территорий, которые занимают их войска.

В ответ на третий были представлены копии писем турецкого визиря и ответ на него, подписанный Кинским и послом Венеции Рудзини. Самое интересное, что ответ визирю был отправлен только что, но число сфальсифицировали, вроде письмо отправили еще до прибытия Великого посольства в Вену.

Двадцать четвертого июня, когда были получены эти ответы, к Петру явился посланец короля Августа И, генерал Карлович. Король заверял Петра, что остается верен ему и готов вместе противостоять интригам Венского двора. И хотя царь понимал, насколько шатко положение самого Августа в Польше, заверения были для него не только приятны, но и ценны в сегодняшней ситуации.

— Передайте королю, — сказал Петр Карловичу, — что я намерен всегда твердо защищать его интересы. Всегда.

И в тот же день Петр отправил канцлеру просьбу о личной встрече, назначив ее на 26 июня в своей резиденции.

Кинский приехал. За внешним спокойствием канцлера скрывалось напряженное неудовольствие, он понимал, что разговор предстоит нелегкий.

— Граф, — с ходу начал Петр, едва ответив на приветствие, — почему вы идете на нарушение нашего договора от января тысяча шестьсот девяносто седьмого года, в котором вы обязались вести войну с Портой до тысяча семьсот первого года?

— Но мы одержали над султаном ряд блестящих побед, ваше величество, и он сам стал искать мира.

— Император, начиная переговоры о мире с султаном, грубо нарушает наш договор.

— Но мир еще ж не заключен.

— Я знаю, вы торопитесь с заключением мира из-за предстоящей войны с Францией за Испанское наследство, граф.

Кинский побледнел, поскольку подобное не принято было произносить вслух, а этот русский рубил сплеча, не признавая никаких приличий.

— …И потом, — гремел Петр, — я против такого мира, когда за каждым остается то, чем он владеет в данный момент. Россия заперта в Азове, не получив Керчи, мы не можем чувствовать себя в безопасности от крымских татар.

— Но, ваше величество, это ваша задача.

— Вы что ж, граф, думаете, заключив с Портой мир, гарантируете себе безопасность? Нет, милейший, как только вы перебросите войска на запад, к границе с Францией, так тут же восстанет Венгрия против императора . Венгры терпят, пока там размещены ваши войска. И что ж вы думаете, султан не воспользуется этой смутой?

— Но, ваше величество, мы не можем не учитывать интересов Англии и Голландии, настаивающих на скорейшем завершении войны с Портой.

— А они-то здесь каким боком?

— Но у них торговые интересы требуют мира в регионе.

— Ага, значит, император ставит торговые интересы Англии и Голландии выше соблюдения обязательств перед союзниками?

— Но что делать, ваше величество, мы все тесно переплетены и зависим друг от друга.

Петр взволнованно ходил по комнате, более обычного дергая головой, словно бодая кого-то. О закулисных маневрах Голландии и Англии он узнал еще перед отъездом из Амстердама. И там на прощальном ужине сорвался и закатил своим так называемым друзьям скандал, ругая их за лицемерие и предательство. С большим трудом Лефорту тогда удалось успокоить бомбардира. А голландцы клялись, что все это не более как слухи.

Вот тебе и «слухи». Все оказалось истинной правдой, горькой и подлой. И Вильгельм тоже хорош : «Мой друг, мой друг…» — а сам за спиной толкал Вену к примирению с султаном.