— Хэх!.. Выбрали… — засмеялся Август. — Если б не ваш царь, вряд ли мне досталась польская корона .

— Так что? Государь заезжал сюда? — удивился Борис Петрович.

— Зачем? Он прислал из Кенигсберга письмо для ясновельможных, где недвусмысленно пригрозил, что если они изберут королем французского принца Конти, то этим нарушат мирный договор с Россией, поскольку принц держит сторону султана, и в этом случае Польша станет врагом Руси. Так и написал в грамоте: такого короля в дружеской Польше мы видеть не хотим. Письмо его на сейме зачитал ваш представитель Никитин. Оно явилось для многих панов как ушат ледяной воды. Отрезвило горячие головы. И на выборах за меня проголосовало большинство. А сторонники принца, оставшись в меньшинстве, сразу за сабли.

— И рубились?

— А как же. Так вот, семнадцатого июня я был избран королем. Ну а на коронационный сейм сюда, в Краков, я пришел со своей армией. Это лучший аргумент в споре. И ваш государь, спасибо ему, придвинул армию Ромодановского  к польским границам. Так что коронация прошла вполне благополучно.

— А как к этому отнеслись другие посольства?

— Меня, помимо России, поддержали Австрия и Бранденбург. Даже вдова Яна Собеского Мария-Казимира была на моей стороне.

— Королева? Она-то почему?

— Она ненавидит французского короля Людовика XIV. Ну а я… — Август засмеялся. — Я еще не встречал женщины, которую бы не смог влюбить в себя . Давайте выпьем за успех у них.

— У кого?

— У женщин, разумеется.

Август опять поднялся с кресла, наполнил бокалы, взял свой.

— Ну, Борис, за женщин.

Осушив бокал, опустился опять в кресло, проговорил с нескрываемым удовлетворением:

— Ваш царь первым поздравил меня с избранием и выразил надежду на союз с Польшей. Я через Никитина велел передать царю мое честное слово, что буду всегда заодно с ним против врагов Креста Святого, и мой низкий поклон за изъявленный Петром аффект в мою пользу. Я тщу себя надеждой лично повидаться с ним.

— Я полагаю, ваше величество, он, возвращаясь из Голландии, обязательно заедет к вам.

— Зачем он поехал туда? Если, конечно, не секрет.

— Ну, официально это Великое посольство поехало приискивать союзников на борьбу с Турцией.

— Ну, Голландию — эту купчиху — вряд ли удастся соблазнить на драку с султаном.

— У государя и другая цель: выучиться там правильному судостроению и вождению кораблей. Нанять побольше профессиональных моряков, военных, закупить оружия. Кстати, сам он едет туда инкогнито.

— Даже так? — удивился король.

— Да. Он всем спутникам запретил величать себя за границей государем под страхом наказания.

— А как же?

— А просто — Петр Михайлов. Десятник.

— Видно, ваш царь оригинал, Борис… э-э…

— Петрович, — подсказал Шереметев.

— Да, да, я так и хотел сказать, Борис Петрович. Сдается мне, мы подружимся с ним по-настоящему. Говорят, он с меня ростом?

— Да, ваше величество, пожалуй, вы одного роста, — согласился Шереметев. — Может, и силой равны.

Видимо, последние слова задели самолюбие Августа: он молча взял со стола бокал свой, обернул его носовым платочком и, кажется совсем не напрягаясь, раздавил в кулаке. Осколки высыпал на стол. Заметив удивление на лице гостя, предложил:

— Попробуйте вы.

— Куда мне, ваше величество.

— Нет, нет, все же попробуйте.

Делать нечего, их величествам отказывать не принято.