— Борис-с-с Петрович-ч…

Шереметев сел, спросил:

— Кто там?

— Это я, Савелов, — донеслось из окна.

— А-а, болтун несчастный.

— Но я ж нечаянно, Борис Петрович. Простите. Сорвалось, с кем не бывает.

— У тебя сорвалось, а я в кутузке оказался.

— Нас всех задержали, Борис Петрович. Алешка кое-как вырвался, ускакал.

— Куда? Как ему удалось?

— Да сунул три рубля сторожу, тот и отпустил его. Так что вы не переживайте, мы будем стараться.

— Ну ты уж постарался, Петьша, сунул в клоповник. Спасибо.

— За-ради Бога, простите, Борис Петрович. Спите спокойно. Выручим.

Однако уснуть в эту ночь Шереметеву не скоро удалось. На него дружно насыпались клопы. Не имея огня-света, он ощупью ловил их, давил, как мог, расплющивая то на стене, то на ложе, то на собственной груди. Но их не убывало. Наоборот, казалось, прибывало того более.

Лишь когда забрезжил в оконце новый день, удалось задремать измученному боярину. То ли клопы насытились, то ли свет их разогнал, расползлись твари по щелям, унося во чревах капли русской крови. У-у-у, ненасытные!

Глава третья

ВИЗИТ К КОРОЛЮ

Свобода явилась столь же неожиданно, сколь и заточение. Ровно через сутки после ареста загремел засов, завизжали петли и в дверях предстал сам войт с обворожительной улыбкой.

— Прошу пана воеводу простить нас великодушно. Сами понимаете, шпеки на каждом шагу.

Выйдя во двор, залитый солнцем, Шереметев сразу догадался, отчего помягчел так градский войт. Там стояла золоченая карета, запряженная парой белоснежных коней, у распахнутой дверцы высился поляк в расшитой серебром ливрее, а с ним рядом — Алешка, рот до ушей.

— Борис Петрович, король прислал за вами, — произнес торжественно Курбатов. — Он ждет вас во дворце.

Сия громкая тирада предназначалась не столь боярину, сколь стражникам злополучной заставы.

Когда мчались в карете в Краков, Борис Петрович спросил Курбатова:

— Король-то кто? Чей?

— Курфюрст саксонский Август .

— Ага! Значит, наша взяла, — молвил удовлетворенно Шереметев. — Не вышло у французов-то.

— Так ведь он ни бум-бум по-польски, Борис Петрович.

— Как же ты говорил?

— Кое-как на немецком.

— Ну и я так же буду. Мало-мало шпрехаю. Жаль, конечно, по-польски-то у меня лучше получается.

У дворца королевского Бориса Петровича встретили, провели в огромный зал, наполненный людьми, громко провозгласили его представление: «Русский генерал Шереметев!»

Навстречу Борису Петровичу двинулся высокий и красивый мужчина, одетый в золотобортный камзол из бархата, из рукавов которого высовывались ослепительно белые кружевные манжеты. Узкие панталоны заходили ниже колен и были застегнуты на перламутровые пуговицы.

«Король, — догадался Шереметев. — Пожалуй, будет под стать нашему государю».

— Дорогой генерал, — проговорил улыбаясь Август, — как мы рады приветствовать вас на польской земле, вас как представителя нашего союзника!

Август, не обращая внимания на придворных, взял гостя под руку и увлек из зала, сказав негромко:

— Нам есть о чем побеседовать наедине.

Придя в кабинет, Август налил в хрустальные бокалы какого-то пахучего вина, кивнул Шереметеву:

— Выпьем за встречу.

— Ваше здоровье, ваше величество, — поднял бокал Шереметев.

Август отпил половину, поставил бокал на стол, опустился в кресло, жестом приглашая сесть напротив и гостя.