Он заметался перед прилавком, на котором стояли батареи роз – самые разные, любых оттенков и размеров, – и взгляд тут же остановился на золотисто-желтых, розоватых соцветиях. Ее цвет. Чайные розы.

И купил именно их.

– Марат! – обрадовалась Жанна, открыв ему дверь. На этот раз – в домашних коротких брючках и белой майке. – Маратик мой! Боже, какие цветы…

Она была бледна. Покрасневшие глаза – словно плакала недавно.

– Хочешь кофе? Идем на кухню…

Жанна поставила розы в вазу, потом налила кофе.

– У тебя все в порядке? – осторожно спросил Марат.

– Да… – улыбнулась Жанна. – Голова только немного болит. Сейчас один тип заходил, я с ним ругалась. Такой странный!

– Кто? – едва смог выдавить из себя Марат.

– А… никто, – Жанна пренебрежительно махнула рукой. – Столько в этом мире идиотов! Но какие цветы… – Она откровенно любовалась букетом, стоявшим перед ней. – Чайные розы! Что-то такое… декадентское.

Марат сделал вид, что пьет кофе – на самом деле горло сковал спазм. Во-первых, он ревновал ее к «типу», а во-вторых, не понимал смысла слова «декадентское», а в-третьих, ее близость лишала сил. Сковывала.

– Завтра понедельник… – болтала она. – Ненавижу понедельники! Может быть, мне стоит сменить работу?.. Ах, была бы моя воля, я бы вообще ничего не делала… Вот ты, Марат, любишь свою работу?

– Не знаю, – пожал он плечами.

– Как это – не знаешь? – удивилась она. – Странно… Значит, любишь, если не испытываешь никаких отрицательных эмоций!

Она была так близко, что можно было поцеловать ее. Запах ее духов смешивался с запахом цветов. Бледное милое личико. Она держала чашку в руках – тонкие запястья, длинные ногти, покрытые розовато-бежевым лаком…

– Марат, расскажи о себе. Как ты живешь?

– Нормально, – пожал он плечами. – А ты?

– Тоже ничего… – засмеялась Жанна. – Где твоя мама?

– Мама умерла несколько лет назад.

– О, прости…

– Ничего. А у твоей мамы как дела? Ты, правда, никогда не говорила о ней…

– Моя мама – Ксения Дробышева! – весело произнесла Жанна. – Певица. Исполняет русские народные песни.

– Та самая?

– Ага! Я не всем в этом признаюсь, но от тебя скрывать не стану… Мама вечно занята. Помнишь, тогда, в детстве – я была не с ней, а с гувернанткой?..

– Да, да…

– Мама моя – еще ого-го! Собирается снова замуж. Ты знаешь, за кого?

– Нет, – покачал головой Марат, не отрывая глаз от губ Жанны.

– За Сэма Распутина. Это виджей на музыкальном канале. Стоит перед камерой и болтает всякую чепуху. Ему, между прочим, двадцать четыре… Ты чувствуешь, какая у них разница в возрасте?..

Жанна болтала и болтала, а Марат все смотрел на нее, не отрываясь.

Чайные розы стояли перед ними на столе…

Горели оранжевые фонари, и мела легкая поземка.

Из подъезда выскочила Жанна – на шпильках, в распахнутой легкой дубленке, золотые кудри поверх пушистого воротника. Едва не поскользнулась – Юра едва успел подхватить ее за локоть.

– Осторожней…

– Юр, какой ты милый! Ты меня просто спас… А это твой папа? Очень приятно…

Она, то и дело оглядываясь на ходу, пошла к своей машине.

– Кто это? – спросил отец.