Казалось, на горизонте нет ни единого облачка. Непривычное спокойствие опустилось на империю, когда первое проявление божественной силы вылилось в форме землетрясения на побережье Эвксина. В одном городе церковная крыша рухнула на людей, ищущих спасения. Это были словно гром и молнии на вершине горы Синай. Все происшествия приняли за знак свыше и стали ждать надвигающихся бед. Словно огонь, поднимающийся от тлеющих углей, после землетрясения вернулась чума. Но она уже не захватывала обширные территории, а прошлась по отдельным городам замершей от ужаса Италии. За ней последовал новый голод.

«Шло время, но только небольшая часть урожая взошла. В Эмилии жители покинули свои дома и отправились на берег моря, думая, что найдут там пропитание. В Тоскане люди уходили в горы собирать дубовые жёлуди, чтобы перемолоть их в муку и испечь хлеб.

Те, кто должен был вскоре умереть, худели и бледнели, кожа становилась сухой и натягивалась на скулах. На их лицах было выражение изумления, а в душе таился безумный страх. Некоторые умерли от переедания, когда нашли пищу. Многие так обезумели от голода, что если где-нибудь видели пучок травы, то кидались к нему и пытались выдернуть траву из земли. Если у них на это не оставалось сил, они ложились на землю и закрывали траву руками».

Другой историк, Павел Дьякон, кратко сказал: «Здесь вы увидите страну, вернувшуюся к первобытным временам».

Шли месяцы, и Юстиниан слышал в церквах молитвы: «Трижды августейший, дай хлеба своему народу!»

На этот раз голод можно было побороть подвозкой на кораблях зерна из нетронутых чумой Африки и Египта. Но вместе с голодом росли волнения, и старые фракции венетов и прасинов возобновили свои встречи. У этих людей были новые жалобы на то, что запасы продовольствия изымаются имперскими чиновниками и стекаются в Константинополь. «Богатые магнаты, — заявляли ораторы, — не так страдают, как простые люди, они грабят запасы зерна и мяса и охраняют их с помощью наёмных солдат».

Волнения усиливались из-за того, что император, старый и помешанный на Священном Писании, делал вид, что не замечает сложившейся ситуации. Он не собирался менять своих намерений или делать перестановку в правительстве. Постепенно народные страсти настолько накалились, что люди стали ждать чуда, которое бы спасло их. Но в это время в самом Константинополе произошло нечто ужасное.

После подземных толчков обрушился купол Великой церкви.

Дворцовый чиновник, спавший недалеко от Юстиниана, был убит мраморной плитой. Желающие посмотреть на тело говорили, что землетрясение выбрало в жертву всего лишь одного человека, который, очевидно, вёл неправедную жизнь. «Сомневаюсь, — произнёс Агафий, один из свидетелей, — что землетрясение может отличать злых людей от добрых. Если бы могло, то это было бы превосходно».

Юстиниан, посетив своё сооружение, обнаружил, что в круглое основание купола виднелось небо, а алтарь стал открыт всем дождям. Его прислужники перешёптывались о якобы наказании гордым строителям, попытавшимся, как и в случае с Вавилонской башней, возвести здание против воли Бога.

Анфемий, возведший купол, был мёртв. Но Исидор, глава каменщиков, уцелел. Осмотрев со своими архитекторами развалины, он признал купол слишком плоским и поэтому не выдерживавшим такой внешней нагрузки: его центр провалился под натиском землетрясения. Если купол сделать более округлым, то его основание будет постоянно поддерживаться гигантскими внешними подпорками. Юстиниан приказал возвести новый купол именно таким. «Это не гнев Божий, а ошибка строителей уничтожила купол», — заявил император.