Ферн сомневалась в этом. Все, что она могла сделать, – это удержаться, чтобы не оттолкнуть его. Все ее нервы протестовали против того, что он делает.

Когда ей показалось, что больше она уже не выдержит, она сказала себе, что должна или оставаться с Мэдисоном и позволять ему ласкать себя, или прогнать его навсегда. И, хотя она чувствовала себя как в аду, она не могла прогнать его.

Несмотря на сильный страх и ужас воспоминаний, Ферн вдруг испытала новое, незнакомое ей прежде чувство. Ей показалось, будто пожар вспыхнул в ее груди и стал распространяться по всему телу. Мускулы ее были по-прежнему напряжены, ее чресла болели, но она уже не была полностью во власти страха. Успокаивающее тепло разлилось по телу.

Мэдисон нежно трогал ее затвердевшие соски кончиком пальца.

– Тот человек этого не делал, – с трудом выговорила Ферн.

– Он не был влюблен в тебя, – прошептал Мэдисон.

Вот в чем вся разница. Что бы ни случилось, Мэдисон любит ее. Он никогда не обидит ее, не испугает ее. Ей просто надо научиться не бояться его.

Каким-то образом, не расстегивая на ней рубашку, он умудрился стянуть ее с плеч Ферн. Прежде чем она успела испугаться того, что он хочет сделать с ней, он уже прикасался губами к мягкой плоти ее плеч, стал покрывать поцелуями ее шею и чувствительные мочки ушей.

Ферн совершенно размякла. Казалось, что ее тело подвергается атаке со всех сторон. Чувство наслаждения окончательно перебороло все страхи. Она наклоняла голову в стороны, пока он покрывал поцелуями ее шею, сначала одно, а потом другое плечо. И все это время его руки продолжали ласкать ее соски, пока она уже больше ни о чем не могла думать.

Ее тело вновь напряглось, когда Мэдисон стал целовать ее грудь. У нее дыхание прервалось от неожиданности, и тут же она застонала от наслаждения.

– Сейчас я расстегну твою рубашку, – пробормотал Мэдисон.

Ферн пыталась бороться со скованностью, и ей удалось преодолеть ее. Она вспомнила, как тот человек хватал ее за нежные груди. Она помнила, как он зубами впивался в ее плоть.

Но Мэдисон продолжал нежно ласкать и мять ее груди, обнимая их руками, поднимая их выше и выше, пока она не почувствовала прикосновение его влажного языка к ее трепетным соскам.

Не было боли. Не было грубости. Только ощущение блаженства во всем теле. Блаженство побеждало страх. На смену скованности пришло желание физической близости, такое всепроникающее, что Ферн удивилась, почему раньше она никогда не знала этого желания.

Мэдисон взял один ее трепетный сосок в свой рот. Ее тело содрогнулось, готовое испытать боль, но вместо этого волна удовольствия окатила ее и полностью очистила от всех прежних страхов. Со страстным вздохом она полностью отдала себя во власть Мэдисона. Она отдалась его нежным ласкам.

Не переставая ласкать ее, он подвел Ферн к кровати и уложил ее. Она вновь почувствовала некоторую неловкость, когда он прилег рядом с ней, но тело говорило ей, что все в порядке.

– Я хочу ласкать тебя, – Ферн произнесла эти слова прежде, чем осознала свое желание. Но как только эти слова слетели с ее губ, она уже знала, что она хочет делать. Она еще никогда не ласкала мужчину. Желание поскорее узнать, что это такое, полностью овладело ею.

Ферн почувствовала себя покинутой, когда он оторвался от груди, но как только она начал снимать с себя пиджак, галстук, рубашку, она вновь вся загорелась желанием. Тело Мэдисона было мускулистое и поджарое. На груди росли черные, как ночь волосы. Едва заметный шрам проходил по его животу.

Ферн протянула руку к его телу. Ее первые прикосновения были осторожны, как будто она трогала плиту: не горячая ли. Волосы Мэдисона на груди были жесткие и волнистые.