Веселье это не было весельем в чистом виде, потому что, как ни крути, поступила она не лучшим образом и, протрезвев, успела как следует себя изгрызть: можно подумать, что она не многодетная мать, а непорядочная особа на букву «ш».

Нарочно рявкнула ему в ухо:

— Серафима!

— В смысле ангел?

— Говорят, фея, — пошутила она.

Но он и тогда не сразу ее вспомнил. А когда вспомнил, тут же и облапил…

Что-то она забуксовала. Бог с ним, с Володькой. Живет, и ладно. Деньги домой приносит. По дому все делает, даже обед, когда Серафиме готовить не очень хочется. Особенно хорошо у него получается борщ. Володька варит большую, семилитровую кастрюлю, и Серафимино семейство ест его целых три дня. Причем борщ получается густым и наваристым — мяса Володька всегда кладет много, так что после него можно вполне обходиться без второго…

— Мама, к тебе тетя Вера.

В комнату заглянул ее младший, Кирилл, и его хитрая мордашка, как обычно, сияла таким лукавством, будто Кирка собирался осуществить некогда задуманную грандиозную аферу.

Пройдошистый парнишка. В третьем классе учится, а в своих ухватках не уступит и семикласснику. Чему же он так бурно радуется? Неужели Вера опять ему на мороженое дала? Умеет ее младший сын слезу прогнать. Небось наплел что-нибудь, мол, мама на больничном, а он не хочет у нее деньги брать, она и так мало получит. Вроде все остальные в ее семье скорее простодыры, а этот… Ну вот в кого такой мошенник уродился?

То есть в папочку, конечно. Ему Сима говорила:

— Кто тебя, Сеня, обманет, три дня не проживет!

— А лучше было бы, чтобы меня каждый мог обмануть? — хмыкал он.

— Нет, но уж со своими-то близкими мог бы и не хитрить.

— Если ты хитришь, то со всеми, невзирая на степень родства, — отшучивался он.

Она так и не могла смириться с этой его хитромудростью. Он обводил вокруг пальца всех окружающих. И Симу в том числе. Развести лохов — было его спортом. В разряд лохов попадали все, кто давал себя, по его определению, развести. А когда у человека нет ничего святого, станет ли он хорошим мужем, даже если он все «несет в семью». Сохранение супружеской верности для него такой же нонсенс, как честность…

В связи с этим она под особым контролем держала воспитание младшего сына. Не дай Бог, станет таким же, как папочка.

Новость о случившемся с Симой несчастье мгновенно облетела всех ее друзей, и теперь то один, то другой — в основном подруги — стали приходить, чтобы ее проведать. Хорошо, что не в один день. Наверное, им было непривычно видеть неусидчивую и энергичную Серафиму лежащей. С одной стороны, непривычно, а с другой — удобно. Теперь она могла лежать и выслушивать каждого приходящего, прилежно отвечавшего на ее же вопросы:

— Ну, как ты живешь?

И неожиданно для себя она обнаружила, что, оказывается, ни один из ее друзей не жил без проблем. То есть раньше она знала, что у той подруги муж заболел, у этой — ребенок школу прогуливает, но о том, что у них могут быть прямо-таки кардинальные проблемы, она не подозревала. Причем выводы, которые Серафима делала, слушая их подробные рассказы, говорили вовсе не в пользу друзей. По крайней мере для их большинства.

Почти все ее подруги были замужем, за исключением разве что Веры, это если иметь в виду ее близких подруг, а сколько других, тех, что она называла приятельницами, она и считать не хотела.

О замужних подругах Сима думала, что у них нет таких проблем, как у нее: чем и когда заплатить за обучение, за курсы, за спортивные секции, на что купить форму, ранец и прочее, и прочее.

— У меня трое детей, — напоминала она собеседникам, которые пытались жаловаться на жизнь.