— О чем она толкует? — спросил Чарльз.

— Придержи язык, идиот! — Седрик изучал ее, глядя поверх края стакана. — Так она продолжала называть себя Сесилью? Боже ты мой, ну и упряма же она была.

По-видимому, он не собирался оспаривать ее права. Тэмсин была озадачена его дружелюбием. Она-то предполагала, что встреча будет проходить в крайне враждебной обстановке.

— Вы не оспариваете моего права на алмазы? Седрик покачал головой:

— Нет, весьма вероятно, что они твои, если ты сумеешь доказать, что ты дочь Силии.

— У меня есть медальон и подписанные ею бумаги. Он пожал плечами.

— Не сомневаюсь, что у тебя есть все документы. И этого вполне достаточно, чтобы уничтожить меня, если история об исчезновении твоей матери станет всем известна.

— Вот именно.

Она чувствовала, что ведет себя не правильно, хотя не понимала, в чем именно. Также она не могла понять, что вызывало у нее такое беспокойство. Тэмсин знала, что ее претензии неоспоримы, так почему же у нее возникло неприятное чувство, когда Седрик согласился с ними? Он был умным человеком и не стал бы расточать свое время и энергию на бессмысленные разговоры.

— Собственно говоря, — сказала она, — мне не нужны эти бриллианты. У меня и своих полно. Сесиль удачно вышла замуж, понимаете?

Седрик откинул голову и разразился хохотом:

— Ах, вот как, удачно?

— Да, но сомневаюсь, что ее брак получил бы ваше одобрение.

— Так тебе, значит, не нужны ее бриллианты, но ты все-таки хочешь их получить?

— Как вы только что заметили, они мои по праву. Или вы отдадите их в память о моей матери, или я помещу весь этот материал в «Газетт», и вся страна только об этом и будет говорить.

— Вы не должны ей этого спускать! — Чарльз покачнулся, но часть сказанного все-таки дошла до его отуманенного алкоголем мозга.

— Это шантаж!

— О, прекрасно сказано, сэр, — зааплодировал Седрик. — Такая проницательность! Ты выпьешь со мной бокал шампанского, племянница, чтобы скрепить нашу сделку?

Это была не просьба, а скорее приказ, и глаза Тэмсин сузились.

— Не думаю, лорд Пенхэллан.

— О, давай хотя бы попытаемся вести себя учтиво, — укорил он ее. — Твоя мать всегда проявляла великодушие к побежденным. Она была благородной молодой дамой.

Он был прав. Тэмсин подумала об этом, внезапно ощутив укол в сердце. Сесиль, одержав победу, выпила бы шампанского со своим братом. Она бы опустила бриллианты в карман, пожала ему руку и покинула его, одарив на прощание улыбкой.

Дочь Сесили наклонила голову в знак того, что согласна принять его предложение.

— Извини меня, племянница, я удаляюсь на минуту и принесу бутылку кое-чего особенного. Не сомневаюсь, что твои кузены постараются развлечь тебя наилучшим образом.

— Да, мне однажды уже довелось познакомиться с тем, что вы называете развлечением, — сказала Тэмсин холодно, и дядя вышел из комнаты.

Габриэль разделается с ними немного позже, а теперь она хотела насладиться своей скромной местью. Она поставила ногу на стул и вытащила нож из ножен, потом проделала то же самое с другой ногой и вторым ножом. Задумчиво повернулась к близнецам спиной, держа ножи за острие. В каждой руке по ножу, именно так, как учил ее отец.

Когда они увидели ее лицо, глаза близнецов вылезли из орбит. Примерно так же выглядел Корнише, когда она явилась снять с него эполеты. Оба ножа, крутясь, просвистели в воздухе, и братья издали истошный синхронный вой страха и боли: два острия вонзились в их сапоги, пронзили кожу, прошли сквозь нее, словно через масло, и воткнулись между пальцами ног. Чарльз и Дэвид, не веря своим глазам, уставились на еще дрожавшие рукоятки ножей.