– Ты не применял силу. Но я тоже сожалею, ведь это непорядочно, не так ли?

Он еще раз стиснул ей плечо и, повернувшись, направился обратно к выходу, а женщина смотрела ему вслед. У калитки он остановился и, положив руку на щеколду, оглянулся.

– Знаешь, Оливия, я любил тебя.

«Любил. Я любил тебя». Еще долго после его ухода Оливия смотрела на калитку сквозь слезы, застилавшие ей глаза. Любил – прошедшее время. Было и прошло. Все кончено, и теперь для них слишком поздно. Именно так сказал Маркус, и она с ним согласилась. Все двери закрылись, и ни одна не открылась. Оливия не осмеливалась надеяться на одно чудесное начало, которое, быть может, могло компенсировать все то, что окончилось. Она не смела надеяться и не могла лишать себя надежды.

* * *

Во время праздника граф Клифтон изо всех сил старался избегать Кларенса. Когда-то они были близкими друзьями, и даже теперь у Маркуса не было причин плохо относиться к этому человеку. Он был всегда настроен дружелюбно, всегда вежлив, всегда был готов согласиться с тем, что предлагали другие. Но могли ли эти двое мужчин оставаться друзьями? "Возможно ли, – размышлял граф Клифтон, – быть другом любовника своей жены, которую до сих пор любишь? И все же он не винил ни Оливию за то, что выбрала его в любовники, ни Кларенса. Она поступила мудро и сделала хороший выбор. Теперь, оглядываясь назад, граф понимал, что Кларенс всегда был верен и предан ей. Они дружили гораздо больше четырнадцати лет и, вероятно, уже много лет были любовниками. Но в этом последнем он не был абсолютно уверен. Видимо, они вели себя очень осмотрительно, потому что он никогда не слышал даже отдаленного намека на какую-либо скандальную историю, связывавшую их имена.

Граф несколько дней избегал Кларенса, но сейчас, увидев, что тот один идет от конюшни к дому, свернул ему навстречу.

– Прогуливался верхом? – спросил Клифтон.

– Нет, нет. Просто ходил лично проверить, что лошади готовы к завтрашней поездке. Большинство гостей, по-видимому, отдыхают в доме.

– С твоей стороны было очень любезно приехать в такую даль. Я ценю это, Кларенс.

– Разве я мог отказаться от приглашения на свадьбу Софии? Она всегда была для меня как племянница.

– Оливии было очень приятно, что вы с Эммой приехали. И я с облегчением узнал, что она будет возвращаться домой вместе с вами.

– Мы едем завтра рано утром.

– Кларенс, – порывисто заговорил граф, и они оба остановились, – позаботься о ней.

– У меня два заряженных ружья, и я перестреляю всех бандитов с большой дороги, – с усмешкой заверил его Кларенс, – но они, пожалуй, сами предпочтут спастись бегством от язычка Эммы. Не переживай, Маркус.

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать, чтобы ты заботился о ней всю оставшуюся жизнь.

– Что? – У Кларенса удивленно поползли вверх брови.

– Не думаю, что нам стоит продолжать эту лицемерно-вежливую беседу. Хотя я не жил с Оливией много лет и у меня были другие женщины, а у нее другой мужчина. я все еще беспокоюсь о ней и хочу, чтобы она была счастлива, понимаешь?

– Этот другой мужчина – я? – Кларенс скривил губы. – Маркус, это Оливия сказала тебе?

– Прости, я напрасно заговорил об этом. Я не хотел поставить тебя в неловкое положение. Полагаю, трудно откровенно обсуждать такие темы с мужем своей любовницы, тем более своим бывшим другом. Я только… Ладно, все это не имеет значения.

– Что она тебе наговорила? Как давно мы стали любовниками? Как часто предаемся любви? До какой степени?..

В этот момент кулак лорда Клифтона, нанеся Кларенсу слева удар в челюсть, сбил его с ног. Широко расставив ноги и сжав кулаки, граф стоял, ожидая драки, чтобы можно было отвести душу.