Чашечка в его руке дрогнула, и добрая половина кофе выплеснулась на стол. Виктор даже не обратил на это внимание.

— Таня, поверь, я был без ума от тебя этой ночью!

Она кивнула с иронической улыбкой.

— Я, знаешь, тоже убедилась, что страшный призрак моего прошлого может материализоваться. Но это открытие нисколько меня не взволновало.

Он посмотрел ей в глаза.

— Татьяна, дорогая, двадцать лет назад я поступил с тобой несправедливо, но мы оба были тогда так молоды…

— Я уже слышала это.

— Ну давай хотя бы объявим перемирие и попытаемся понять друг друга.

— Это значит ты опять начнешь тискать меня, доказывая, что ты сексуальный гигант? — Она насмешливо прищурилась.

Виктор тяжело задышал, его смуглое лицо посерело. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не наговорить резкостей. Татьяна упивалась своим триумфом.

— Разве ты не получила удовольствие?

— Никакого, — солгала она, не моргнув глазом. — Кстати, автобус подойдет к остановке через двадцать минут. Тебе надо поторопиться, а то опоздаешь в Нью-Йорк!

Он так резко поставил чашечку, что едва не разбил ее.

— Хорошо, я уеду, — сказал Виктор, поднимаясь.

Она тоже встала.

Он подошел к двери веранды и вдруг, остановившись, обернулся к Татьяне.

— Признайся, ты сейчас играешь со мной! — С внезапно вспыхнувшей надеждой он схватил ее за руку. — Ты тоже хочешь меня, иначе бы у нас не было вчерашней ночи!

— Ну, знаешь! — возмущенно фыркнула Татьяна и вырвала руку.

— Я не тащил тебя в постель!

— Как это — не тащил?

— Да, ты согласилась сама!

— Что? Сама? — Краска гнева бросилась ей в лицо, глаза вспыхнули. Увернувшись от попытки Виктора ее обнять, она залепила ему звонкую пощечину. Потом рывком распахнула дверь. — Прочь! Убирайся прочь! Ты мне отвратителен!

Несколько секунд Виктор стоял неподвижно, переводя дыхание.

— Ладно, — произнес он хрипло. Надежда погасла в нем, и это было написано на его печальном и тоскующем лице. — Наверное, ты права, — не глядя на нее, выдавил Виктор и повернулся, чтобы уйти. — Прощай.

Татьяна закрыла за ним дверь и привалилась к ней спиной. Весь апломб вдруг слетел с нее, и она с неожиданной ясностью осознала, что осталась одна. На мгновение Татьяну охватил страх. Ей захотелось открыть дверь и закричать: «Стой! Вернись!», но спустя секунду она опомнилась. Стыд и гордость пересилили желание броситься за ним вдогонку. И тут неудержимым потоком по щекам заструились слезы. Память, помимо ее воли, упорно возвращала его глаза, губы, тугие объятия рук…

Уходя с веранды, она бросила взгляд на окно и увидела Виктора, стоявшего вдалеке у поворота дороги. Он смотрел на ее дом. Потом повернулся и скрылся из виду.

Татьяна вбежала в комнату и упала ничком на кровать. Сейчас она уже ясно понимала, что вчерашняя страсть, неожиданно овладевшая ею, была рождена любовью, такой сильной, какой она никогда прежде не испытывала. «Виктор… Виктор…» — шептали соленые от слез губы. Но было поздно что-либо изменить. Поздно. И сознавать это оказалось горше всего.

7

Она не находила себе места в этом дачном домике, который вдруг показался ей опустевшим и скучным. Виктор мог бы сейчас быть здесь, рядом с ней. Но его нет. И в этом виновата она…

Внезапно Татьяна вспомнила о его американском контракте, и ее прошиб ледяной пот. Он может уехать на три года! Она лишится возможности даже видеть его! Татьяну вновь охватил безотчетный страх — как в ту минуту, когда он ушел.