Ей‑богу, мужчины из‑за своей глупой упертости и нежелания узнать новое многое теряют!..

– Вон черпак, – сказал Сеня и тоже заглянул в шкаф.

– Осторожней, – предостерегла я, – не опирайтесь на полку, она еле висит, там крепление расшаталось.

– Ну бабы, – пропыхтел Сеня, всем своим немалым весом наваливаясь на полку, – им бы только над людьми верховодить! Лучше бы бардак тут разобрали, черт ногу сломит! Банки, пакетики, склянки, где щипцы, а?

– Ты полез туда, где мы храним бакалею, – начала было я, но Ленинид мгновенно перебил меня:

– А, вот, нашел!

Поднявшись на цыпочки, папашка оперся о Сеню и протянул руку в глубь шкафчика, и в ту же секунду тот с оглушительным грохотом рухнул вниз.

Сеня заорал, я завизжала, два незнакомых мужика, спокойно ожидавшие, когда хозяева разберутся с креветками, вскочили на ноги. Из коридора послышался топот, и в кухню в сопровождении хихикающих подружек влетела Кристя.

– Папа, – заорала она, – ты жив?

– Вроде, – прокряхтел засыпанный с ног до головы мукой и сахаром Сеня.

Примчавшаяся на крик Томочка сунула мне пускающего пузыри Никитку и бросилась к Лениниду.

– Господи, его задавило!

Я прижала к себе хныкавшего младенца, опустила взгляд вниз и увидела папеньку, распростертого на полу. Головы у него видно не было, на ней стоял злополучный шкафчик.

– Что вы рты разинули? – принялся командовать Сеня. – Мишка, Генка, поднимайте полку!

Ну дела, ну попили пивка.

Потом он повернулся ко мне:

– А ты чего орешь? Иди во двор, подгони машину к подъезду, повезем Ленинида в больницу.

– Я молчу, кричит Никитка.

– Какая разница! – заорал Сеня. – Ленинида убило насмерть!

Кристины подружки переглянулись.

– Во, прикол, – заявила одна, – при мне никогда никого не убивало!

Кристя с размаху треснула девчонку по макушке:

– Молчи, дура.

– Кто дура, я?

– Ты.

– Я?

– Ты!!!

– Эй, эй, – решила я предотвратить военные действия, – потом поругаетесь!

Но Кристина схватила дуршлаг и треснула им одноклассницу. Та завизжала и уцепила Кристю за волосы. Вторая девочка судорожно зарыдала.

Я собралась уже рассердиться, но тут Миша и Гена подняли шкафчик. Под ним обнаружилась голова папеньки, совершенно на первый взгляд целая. Я перевела дух, слава богу, ни ран, ни фонтанов бьющей крови, только иссиня‑бледное лицо с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами.

Сеня присел возле папашки на корточки.

– Ты как, в порядке?

– Голова кружится, – слабым голосом ответил Ленинид, – и тошнит.

– Это сотрясение мозга, – нахмурилась Томочка, – надо срочно везти его в больницу.

Остаток вечера пошел кувырком. Растащив в разные стороны кусающихся и царапающихся тинейджеров, мы с Сеней осторожно повели Ленинида в машину. Томочка с Мишей и Геной осталась дома наводить порядок.

До травмопункта мы добрались без приключений и к хирургу попали сразу. Молоденький врач, пощипывая жидкую, отпущенную для солидности бороденку, безапелляционно поставил диагноз:

– Сотрясение мозга, скажите спасибо, что череп цел.

– И что нам теперь делать? – испугалась я.

– Могу предложить госпитализацию.

– Ну, если надо, – прошептала я.

Честно говоря, вид Ленинида меня пугал. За всю дорогу он не произнес ни слова и сейчас сидел, словно восковая кукла, без всяких эмоций на лице.