Дарья Донцова. Филе из Золотого Петушка
Виола Тараканова. В мире преступных страстей - 8
Глава 1
Критиковать – значит объяснять человеку, что он делает что‑то не так, как делал бы ты, если бы умел. Не знаю, как вас, а меня фраза, начинающаяся словами: «Вилка, эй, ты делаешь это не правильно…» – доводит до бешенства, в особенности если ее произносит мой муж Куприн. Как все мужчины, Олег уверен, что он единственный владеет знаниями по всем вопросам. С абсолютной уверенностью в своей правоте Куприн рассуждает о политике, спорте и кино. Причем если послушать его, то получается, что уровень жизни в нашей стране низок оттого, что Олег просто не захотел разрулить ситуацию, а наша сборная по футболу проигрывает потому, что руководит ею феерический козел, которому не ясно, что в первую очередь… Дальше я цитировать мужа не стану, поскольку путаюсь в футбольных терминах. Впрочем, пока речь идет о голах и войне на Ближнем Востоке, я готова довольно спокойно выслушивать нравоучения мужа, но, к сожалению, на этом он не останавливается и активно вмешивается в мои дела. Вот и сегодня, оставшись дома, Олег решил заняться домашним хозяйством. Сначала он принялся учить меня мыть посуду. – Капай мыло не на тарелку, а на губку. – Какая разница, – попыталась я сопротивляться. – Большая, – не сдался Куприн, – получится больше пены. Я скрипнула зубами, но, поскольку семейный скандал не входил в мои планы, сдержалась. Затем Олег встал около меня и зануд ил: – Ты что режешь? – Капусту. – Зачем? – Хочу щи сварить. – Не правильно, надо шинковать лист помельче, а морковку крупно. Ой, не клади первым лук в кастрюлю! – Почему? – Сначала нужно опустить в бульон картошку! Я снова промолчала, и далось мне это намного трудней, чем в случае с посудой. Когда я прокручивала мясо, Олег заорал: – Что ты делаешь? – Фарш для котлет. – Господи, ты смешиваешь свинину с говядиной?! – Конечно, так все поступают. Котлеты из двух видов мяса получаются нежными и сочными. – Бред! – Но так написано в кулинарной книге, – терпеливо ответила я, отставила в сторону миску с фаршем, открыла замусоленное издание и сунула мужу под нос. – Читай. Тот медленно изучил главу и заявил: – Ерунда! Я все думал: отчего у меня желудок болит? А оказывается, ты просто не умеешь готовить! Вот тут я обозлилась и сердито поинтересовалась: – Если ты столь хорошо разбираешься в кулинарии, отчего бы тебе самому не приготовить обед? С удовольствием уступлю тебе место у плиты, у меня рукопись еще не дописана. – Кстати! – подскочил Олег. – Я тут прочел твой опус, с позволения сказать, детектив, и должен сообщить… – Лучше помолчи, – прошипела я. Если я могу стоически переносить все тычки и уколы как нерадивая хозяйка, то ни слова критики, даже самой объективной, не собираюсь выслушивать в адрес моих криминальных романов. Но Олег уже понесся на лихом коне критики, размахивая над головой шашкой. Чем дольше он говорил, тем хуже мне становилось. Сначала я попыталась сосредоточиться на котлетах, но голос Куприна, звонкий и ядовитый, просто въедался в печенку. Наверное, на моем лице появилось откровенно зверское выражение, потому что Томочка, гладившая тут же, на доске, рубашки, решила вмешаться: – Олег, оставь Вилку в покое. – Кто‑то должен указать ей на ошибки! – воскликнул Олег. – Да она описывает абсолютно нереальные вещи, в жизни так не бывает. |
