Дарья Донцова. Ужас на крыльях ночи
Виола Тараканова. В мире преступных страстей - 35Глава 1
Мужчина, который пытается одновременно угодить и маме, и жене, самый несчастный человек на свете… – Леонид, где ты? – закричал женский голос. – Здесь, – ответил хриплый баритон. – Здесь, это в каком месте? – У забора. – Он длинный, огибает весь участок, – орала тетка. – Я мяту нарезаю, Анна Тимофеевна велела ее посушить. – Вот здорово! А я об этом просила? – Нет. – Что я тебе сказала? – Сидеть дома. – Почему? – От земли можно столбняком заразиться. – А что ты сделал? – Пошел на огород. – Чего ради? – Анна Тимофеевна отправила меня за мелиссой. – Вот так всегда. Ты обязан слушаться меня! Меня, слышишь? И более никого! Я встала из плетеного кресла, взяла пустую чашку и покинула уютную веранду. Очень не хочется слушать чужой скандал, но, к сожалению, соседи, чей участок граничит с тем, где я арендовала небольшой, но симпатичный коттедж, постоянно выясняют отношения. Вернее, Ирина Петровна, глава семьи Владыкиных, все время «строит» своих домочадцев. Муж, дети и свекровь боятся шагу ступить без ее одобрения. Я живу здесь всего неделю, но уже успела понять: у Ирины Петровны есть глаза на затылке, она замечает абсолютно все вокруг и безжалостно карает ослушников. Вот как сейчас, когда ее муж посмел выполнить просьбу своей матери и вместо того, чтобы оставаться дома по распоряжению супруги, порулил на небольшой огород. – Что, Виола Ленинидовна, опять соседка выступает? – ухмыльнулась моя домработница Светлана, увидев меня на пороге кухни. – Не женщина, а Чингисхан. – Строгая особа, – вздохнула я, ставя кружечку в мойку. Светлана отложила нож, которым чистила картошку. – Видели на поле развалины? – Угу, – пробормотала я, жалея о том, что поддалась на уговоры Ивана Николаевича и согласилась взять помощницу по хозяйству. Света излишне говорлива. К тому же, начав молоть языком, она не перестает работать руками, а те во время ее болтовни творят черт‑те что. Сегодня на завтрак я получила тошнотворно сладкий омлет, потому что домработница выкладывала мне подробности своей личной жизни и вместо соли насыпала в яйца сахарный песок. Причем балаболка не успокоится, пока не доведет повествование до конца. Если же она заметит, что собеседник перестал ее слушать, то начинает его теребить: – Ой, вам, наверное, неинтересно, я зря время у вас отнимаю? Услышав этот вопрос впервые, я хотела категорично отрезать: «Да. Не имею ни малейшего желания знать о твоих проблемах. Мне пора садиться за рукопись». Но так и не решилась произнести эту фразу вслух. Когда на Свету в очередной раз нападет желание утопить меня в море ненужных сведений, неизвестно. И как долго продлится ее выступление, тоже не ясно. Одно утешает: Светлана мелет языком с нечеловеческой скоростью и за десять минут успевает вывалить огромный объем информации. Спросите, почему я покорно ее выслушиваю? Ответ прост. Я не всегда была обеспеченной женщиной и успешной писательницей, когда‑то тоже мыла полы и хорошо помню, насколько унизительно осознавать, что для людей ты всего лишь, так сказать, ручка от швабры. Мне не хочется обижать Светлану, отсюда и проблемы. – Развалины на поле – это все, что осталось от Дома тишины, – вещала тем временем трещотка. |
