Агва не ответила. Собственные раны были не смертельными, но кровь заливала все вокруг.

— Нужно сделать тебе перевязку, — засуетился вор, выбравшись на мост.

Укротительница не возражала.

На другой стороне пролома довольно урчала мантикора, радуясь победе над противником. Мистиф вернул контроль над монстром, дожидаясь, когда группа продолжит движение.

— Лучше быстрее покинуть мост, — сказал вор.

Гедер и Тим вызвались нести отравленного ядом голиафца. Агва заверила их, что сможет идти сама. Чернокнижник приказал мантикоре перепрыгнуть разлом, затем, прочитав заклинание левитации, переправился сам. Едва он это сделал, как пролом начал исцеляться, словно мост был живым существом. Доски регенерировали. Веревки в местах повреждения покрылись не то слизью, не то гноем.

«Клюх. Клюх. Кьяк — кьяк — кьяк…» — снова раздалось в высоких затянутых кровавым туманом сводах гигантской пещеры.

Появился новый орел. Еще больше прежнего. Он парил, широко расставив крылья, отливая золотом.

«Клюх. Клюх…»

Одновременно с этим веревки живого моста начали извиваться, словно недовольные тем, что чужаки нанесли строению повреждения. Тонкие нити цеплялись за ноги диверсантов. Сначала разрывать их не составляло труда, но нитей становилось все больше и больше, предвещая недоброе. Доски под ногами начали перемещаться, стараясь выстроиться так, чтобы ускользнуть из‑под ноги в последний момент, заставив чужака провалиться.

— Смотрите куда ступаете! — крикнул Ха — Райя, едва не угодив в ловушку.

Тарос раскрутил пращу, метнув камень в парившего в сводах пещеры золотого орла, но бросок не получился, потому что мост вздрогнул, создав такую волну, что на ногах удержаться смогли только вор, мантикора да мистиф, предусмотрительно схватившийся за толстый канат поручней. Едва он прикоснулся к веревке, как тут же почувствовал что‑то липкое, приклеившее его руку. Тонкие нити тут же опутали пальцы чернокнижника, подобрались к запястью и, проткнув кожу, впились в вены, начиная выкачивать кровь.

Боль обожгла сознание. Перед глазами вспыхнуло что‑то яркое, белое. Контроль над мантикорой начал ослабевать, но вместо того, чтобы попытаться наброситься на телебов или голиафцев, монстр зарычал и начал подпрыгивать, пытаясь вызвать на бой парившего в небе орла.

На львиный рев хищная птица ответила пронзительным клекотом и протяжным мелодичным посвистом:

«Кьяк — кьяк — кьяк. Клюх. Клюх».

Мантикора снова зарычала. Орел ответил. Два хищника, казалось, соперничают в том, чей крик окажется более громким и зловещим.

Мистиф, стараясь не обращать внимания на боль, неловко смешал левой рукой порошки из походной сумки и, посыпав на свою попавшую в ловушку руку, произнес короткое заклинание. Смесь молотых костей и растений вспыхнула зеленым пламенем, которое не причиняло вреда тому, кто прочел заклинание. Нити затрещали, скрючились и отпустили руку чернокнижника, позволяя спешно вернуть контроль над мантикорой, чтобы продолжить движение.

Тарос на ходу выпустил из пращи еще один снаряд. Камень попал в брюхо золотого орла, но не смог причинить хищной птице вреда.

— Осталось немного! — попытался приободрить диверсантов вор, ускоряя шаг, хотя доски под ногами продолжали опасно перемещаться, образуя внушительные полости: провались в такую, и нет гарантии, что сумеешь выбраться, учитывая, что ожившие веревки тут же опутают тебя и начнут высасывать кровь.

Мост снова вздрогнул, образовав волну, доски вздыбились, подбросив диверсантов. Держаться за веревки было нельзя, так что оставалось надеяться, что сила инерции выбросит их на твердую землю. Дальше всех пролетели телебы, грузно шлепнувшись на каменные породы, рождая проклятия. Голиафцы приземлились на самом краю, встав на ноги с кошачьей грацией.