— Да. Кажется, что‑то… — Тарос нахмурился. — Что‑то гнилостное, верно?

— Верно, — вор поморщился. От удушливой вони его едва не выворачивало наизнанку.

— Думаешь, засада?

— Не знаю, но будет лучше, если вы немного отстанете от меня.

Ха — Райя продолжил осторожное продвижение, готовый в любой момент нырнуть в сторону, избегая смертельной атаки, или вскарабкаться на стену, если появится опасный монстр.

Тарос выждал с минуту, затем жестом показал группе диверсантов двигаться следом за вором. В тишине Мертвого города зловеще поскрипывали раскачивавшиеся ставни окон дома в конце открывшейся впереди площади. Ха — Райя не думал, что адаптивные алгоритмы, управлявшие игровым процессом, знают о маршруте диверсантов. Скорее всего, преграда была неизбежной, вне зависимости от выбранного ими направления, а запах… Запах лишь нагнетал столкновение с неизбежным.

Едва диверсанты оказались на площади, как плиты, на которых находился город, начали перемещаться: одни опускались, другие начинали подниматься, третьи перемещались в сторону, уступая место четвертым. Подчиняясь переменам, дома, окружавшие площадь, деформировались. Падали каменные блоки и казалось, что сейчас строения просто рухнут, но вместо этого стены начинали складываться в новые постройки. Подвальные этажи поднимались, являя заплесневелые оконные рамы и невыносимый запах гнили, который теперь хорошо чувствовали и телебы.

Площадь, имевшая минуту назад по меньшей мере пять примыкавших улиц, превратилась в замкнутую арену, выход из которой был всего один — прямо по центру возвышалось черное, покрытое мхом и плесенью каменное здание, с массивными железными воротами.

Небольшая плита с монахом в коричневой рясе поднялась перед воротами. На шее монаха висел сверкавший время от времени ключ. Одновременно с этим сверкала замочная скважина в воротах. Появившийся монах огляделся, не обращая внимания на диверсантов. Со скрежетом появилась еще одна платформа, поднимая к центру площадки выложенный из камней колодец. Формирование площади завершилось.

Монах увидел колодец, всплеснул руками и комично побежал к центру площади. Достигнув колодца, он, не раздумывая, прыгнул в него.

— Ого! — криво усмехнулся молодой Тим. — Толстяк в рясе окончательно выжил из ума.

— Думаю, чтобы покинуть площадь, нам придется спуститься в колодец, — безрадостно сказал Гедер.

— Или нет, — возразил вор, принюхиваясь к усилившемуся запаху гнили.

Очень осторожно он приблизился к колодцу и заглянул внутрь, спешно отвернувшись из‑за ударившей в нос нестерпимой вони.

— Ну что там? — спросил Тарос.

— Кажется, монах еще жив.

— Жив? — телеб недоверчиво посмотрел в колодец.

Толстяк в рясе лежал на спине, раскинув руки. Было видно, как вздымается его грудь. Тарос присмотрелся, не сразу сообразив, на чем лежит монах.

— Да там же мертвецы! — растерянно произнес он.

— Зато теперь понятно, откуда так смердело, — сказал Ха — Райя.

— И что, нам теперь туда нужно спускаться, чтобы взять ключ?

— Не знаю, — вор смотрел, как монах, придя в сознание, пытается подняться.

Ряса спуталась, обнажив короткие толстые ноги. Ключ продолжал призрачно поблескивать, привлекая к себе внимание, но глаз невольно цеплялся за разлагающиеся тела. Монах, кряхтя, тщетно пытался подняться, и от этого казалось, что гниющие трупы под ним шевелятся. Или же не казалось? Неожиданно кряхтение монаха переросло в гортанное рычание. Перевернувшись на четвереньки, он затрясся, затем повернул голову на сто восемьдесят градусов и уставился на Тароса и Ха — Райю белыми, лишенными зрачков глазами.