Изменить размер шрифта - +
 – А теперь самое главное. Как вы догадываетесь, вы не можете просто отворить какую-то дверь и очутиться в вашем мире. Ваш переход должен быть тщательно скоординирован. Ни один обитатель мира Книги не должен знать о том, что один актер сменился другим. Для подобных переходов мы используем специальное помещение, так называемый тамбур. С этой стороны в него зайдете вы, с другой – нынешний Пятый. А выйдет каждый из вас соответственно в противоположную дверь. Таким образом, с точки зрения любого наблюдателя, Пятый просто на какое-то время зайдет в комнату.

Нехорошее у меня воображение. Ну почему тамбур, о котором он так торжественно говорит, представляется мне в виде уборной? Хотя это легко объяснить: уборная – именно та комната, в которую люди на некоторое время заходят и где никто их не тревожит. Еще месяц назад я бы, наверное, усмехнулся. Сейчас я молчу.

– Чтобы свести к минимуму любые возможные осложнения, замена будет произведена ночью, – продолжает Тесье. – А именно этой ночью.

Мое сердце вдруг начинает стучать громче. Сегодня! Я догадывался об этом, когда они вошли, но все равно это известие поражает меня. Сердце стучит так, что я с трудом слышу, что говорит Тесье:

– Около полуночи за вами придут. Ваши личные вещи останутся здесь, обратно вы их получите через три года. Отныне одежда, предметы личной гигиены, канцелярские принадлежности, словом, все, что может вам понадобиться, будет предоставляться в рамках вашего нового мира. Любой предмет будет либо сделан в нем, либо дарован Господом. На три года вам придется забыть обо всем, что не может быть получено одним из этих способов. С сегодняшней ночи вы становитесь настоящим Пятым.

Он поднимается, вслед за ним встает Луазо, а потом, подчиняясь общему движению, встаю и я.

– Я буду видеть и слышать вас достаточно часто, – протягивая руку, говорит Тесье. – Но я очень надеюсь, что мне не придется встретиться с вами раньше, чем через три года.

Я молча жму его твердую прохладную ладонь. Андре мог бы сказать что-то веселое на прощание. Но Пятому говорить нечего. Он просто возвращается к себе домой. Впрочем…

– Позвольте два вопроса, – говорю я.

Тесье кивает и бросает на свою спутницу быстрый взгляд, всем своим видом говоря что-то вроде «ну, разве я тебя не предупреждал?». Игнорируя эту пантомиму, я спрашиваю:

– Не могли бы вы сообщить мне, что происходит сейчас с моими бывшими соучениками? Я говорю о Четвертом и Восьмой.

– А разве это имеет какое-нибудь значение для Пятого? – вкрадчиво интересуется он в ответ. – В вашем мире вы обнаружите Четвертого и Восьмую, которые живут в нем долгие-долгие годы.

Я чувствую, как мое лицо вытягивается. Такого ответа я не ожидал. А следовало бы.

– Леон, ответь ему, – вдруг неожиданно твердо говорит Луазо. – А то я сама скажу.

– Вот и скажи, – неожиданно усмехается Тесье. Луазо поворачивается ко мне. В ее глазах светится сочувствие.

– К сожалению, Пятый, нам нечем вас порадовать. Доктор Тесье просто пытался избавить вас от печальной правды. Поль и Мари не сумели пройти экзамен раньше своих конкурентов, и их контракты были аннулированы.

Мое радостное возбуждение мгновенно улетучивается. Аннулированы… это значит, что я не увижу Мари целых три года. Три года! Только теперь я понимаю, какой это долгий срок.

– Ваш второй вопрос? – помолчав, спрашивает Тесье.

Я спрашиваю скорее по инерции, абсолютно не ощущая щекочущего любопытства, которое владело мной еще минуту назад:

– Кем были в мире Книги вы?

На какое-то мгновение мне кажется, что он удивлен. Затем обычное спокойствие возвращается к нему.

– Опять Луи проболтался, – досадливо бросает он, недовольно кривя губы.

Быстрый переход