Карлуша вскоре откликнулся:

— Да, Саша!

— Привет!

— Привет!.. У тебя машина на ходу?

— Да, стоит под окнами, под парами… За город хотим съездить, а что случилось…

— Слушай, дружище! Выручай!.. Подбрось меня до поезда. Часа полтора осталось, а такси приедет только через два.

— Секундочку, Саш, — Рунге прикрыл трубку ладонью.

Несмотря на это я довольно хорошо слышал его разговор с супругой.

— Сашка просит довести его на вокзал, опаздывает. Я одной ногой здесь другой там и сразу поедет, хорошо милая?

— А что он на общественном транспорте не доберется, что за королевские замашки?

— Он то может и доберется…

Дальше Карл закрыл трубку плотнее, что мне действительно стало ничего не слышно. Я подождал, испытывая легкое беспокойство, что поездка сорвется, но через минуту вновь послышался голос Рунге,

— Минут через пятнадцать я буду у тебя.

Уф… У меня отлегло от сердца. Опоздать на поезд — это не то же самое, что — на урок. Спортзал со школярами никуда не денется. А вот пассажирский состав — ту-ту… и маши платочком.

Илга упаковала мне на дорогу вареную курицу, яйца, пирожки, какие-то бутерброды. Ну да, поезд до Москвы будет идти больше суток, а есть ли в его составе вагон-ресторан — неизвестно. Я оделся. Мы поцеловались на прощание. Я взял чемодан и авоську с продуктами и отчалил. Карл приехал минута в минуту и уже ждал меня у ворот. Машина стояла неподалеку. Глянув на нее, я обомлел. Это было настоящее ретро — BMW тридцатых— сороковых годов. Прямо как в кино про Штирлица.

— Ничего себе у тебя машинка! — восхитился я. — Откуда такая роскошь у пролетария?

— Деду подарили еще до войны, — ответил он, отнимая у меня чемодан и засовывая в его багажник. — Мы же в конце тридцатых с Германией дружили и отношения были на совсем другом уровне. А наш рудник, где дед пахал, поставлял туда руду. Вот тамошние горные инженеры и решили преподнести подарок своему соотечественнику и коллеге — в благодарность. У Карла Фридриховича-старшего потом были неприятности из-за этого. Машину он безвозмездно передал шахтоуправлению. А в шестидесятые ее списали. Хотели выбросить, но я уговорил отдать мне. Пришлось повозиться, конечно, чтобы привести в порядок движок, да и всю ходовую по винтикам перебрать… Лет десять ушло. Ведь запчастей к такому авто не достать… Зато теперь бегает почти как новая и красивая какая…

Все эти подробности он мне докладывал, когда мы уже катили к вокзалу. А я удивлялся разнообразию талантов своего друга. Он оказывается не только способный кинооператор-любитель, но еще в автомобилях шарит. Молодец. Впрочем, в СССР считалось нормальным, что каждый мужик должен быть мастером на все руки. Бумер был хоть и старый, но мчал по не слишком гладким улицам Литейска довольно бодро, машинка действительно оказалась хорошо обслуженной и еще побегает лет десять точно. Минут через двадцать мы были на вокзале. Карл вышел из-за руля, выгрузил мой чемодан, пробормотал:

— Ну я поеду, а то Гретхен заждалась, сидит там на вещичках, злющая…

— Спасибо, дружище! — сказал я. — Прости, что дернул, но я если что перед тобой в долгу…

— Ничего, — отмахнулся он. — Если что — обращайся, я всегда рад помочь по мере возможности! До встречи!

Мы обменялись рукопожатиями и даже обнялись. Я подхватил чемоданчик и двинул к зданию вокзала. Как раз объявили посадку на скорый поезд «Литейск — Москва». Прошел через зал ожидания на перрон. Благо, что поезд, отправляющийся в столицу, подали к первой платформе и особо плутать не пришлось. Номер моего вагона был шестой. К тому же над нем красовалась надпись «СПАЛЬНЫЙ ВАГОН».