Алексей Волков. Флаг КомандораКомандор - 2
Часть первая Новое амплуа 1 Флейшман. Море за кормой Победа воодушевляет. Недаром древние изображали ее в образе крылатой богини. Капризная женщина, но если она повернется к вам лицом – вы тоже почувствуете легкость и готовность взлететь. Наша же победа была просто сказочной. Вырваться с плантации, найти наших женщин, захватить корабль и покинуть проклятый остров, попутно разнеся половину города, – такой сюжет достоин любой легенды. Именно так мы и чувствовали себя – персонажами ожившего предания, что до Командора, то в наших глазах он превратился в некое подобие бога. На бригантине воцарилась всеобщая эйфория, и ей не мог помешать ни небольшой шторм, быстро налетевший невесть откуда и так же быстро прошедший, ни бытовые неудобства, ни неизбежные корабельные работы, довольно тяжелые из-за нашей малочисленности. По-моему, я был первым, пришедшим в себя. Не знаю, что послужило причиной: привыкший к дотошному анализу ум, усталость, небольшой похмельный синдром или что-то еще, но уже на третье утро я задал себе резонный вопрос: а стоит ли радоваться? Чему, собственно, лыбимся, господа? Вопрос получился какой-то абстрактный, и пришлось конкретизировать его до двух слов: что дальше? И тут мое настроение упало до нуля. До этого момента события неслись так, что подумать всерьез о будущем у меня элементарно не хватало времени. Все сводилось к простейшему – выжить, и всякие тонкие материи воспринимались как пустая философия. Нечто не относящееся к подлинной жизни и потому легко отбрасываемое при столкновении с жестокой реальностью. Но сейчас проблема сиюминутного выживания отошла на второй план, более того, казалось, время кровавых разборок миновало, и жизнь предстала как что-то небесконечное, но имеющее достаточно длительный срок. А значит, и требующее определенной цели и возможностей ее осуществления. Чем больше я задумывался, тем муторнее становилось на душе. По существу, я впервые каждой клеточкой осознал то, что прекрасно понимал умом: дороги назад нет, мы здесь безнадежно и навсегда. Я едва не взвыл по-волчьи, но постарался взять себя в руки и трезво оценить ситуацию. Что мы имеем в данный момент и в ближайшей перспективе? Положительного: я жив. Кроме меня живы Командор, Ленка и еще кое-кто из спутников. У нас появились приятели или, во всяком случае, сообщники. Еще у нас есть бригантина и даже некоторый опыт обращения с ней. Вот, пожалуй, и все. Отрицательного: вокруг чужой мир и, что хуже, чужое время. Время настолько мрачное и малопригодное для жизни, что я даже не могу представить себе хотя бы один уголок, где бы мог чувствовать себя в безопасности. Ни телевидения, ни радио. Даже редкие газеты практически не доходят до этого райского уголка. Всю информацию я почерпнул от наших не очень осведомленных спутников и собственных фрагментарных знаний истории. Но картина более-менее ясна. Сейчас стоит лето тысяча шестьсот девяносто второго года от Рождества Христова (спасибо, хоть не до этого самого рождества!). В России царствует Петр Первый. Еще восемь лет до Северной войны и сколько-то до Азовских походов и Стрелецкого бунта. Впрочем, бунт, может быть, уже и был. С такой точностью я дат не помню. Единой Германии еще нет и долго не будет, как нет Италии и целой кучи гораздо меньших государств. Со слов Мишеля, четвертый год идет война Франции с коалицией из Англии, Испании, Голландии и кого-то там еще. |
