— Какой вы быстрый, сэнсэй. — Ярко накрашенные губы Кирико оказались совсем рядом. У адвоката внутри все горело.

— Сэнсэй! — девушка обняла его. Оцука почувствовал, что она тащит его к занавеске, той самой занавеске, которая бросилась ему в глаза, как только он вошел в комнату. Там была постель…

Оцука от удивления вытаращил глаза. Постель как будто нарочно была приготовлена для него.

— Что вы делаете?

— Вам не нравится, сэнсэй? — Кирико прижалась к нему и опрокинула его на постель. Затем сжала в объятиях.

— Что… что вы делаете? За… зажигалку! — крикнул Оцука.

— Я сказала, что дам зажигалку. Но перед этим послушайте меня!

— Что?

— Вы мне нравитесь, сэнсэй, — Кирико уложила Оцука и принялась пылко целовать его в губы, целовать нос, глаза, щеки.

— Сэнсэй, вы нравитесь мне. Извините, что говорила с вами так озлобленно. Вы нравитесь мне, и я хотела вас помучить. Понимаете? — сказала она, покусывая ему мочку уха.

С Оцука градом катился пот. Он пытался оттолкнуть Кирико, но у него не осталось сил. Он медленно протянул руки к девушке и впал в какое-то бессознательное состояние, как после тяжелой, изнурительной борьбы.

В этот момент Кирико затрясло. Но она даже не попыталась отстраниться от Оцука. Просто в голове у нее на мгновение пронесся образ Кэйити Абэ.

На следующий день Кирико направила следователю письмо с такими показаниями.

«В последнее время адвокат Оцука докучал мне своими посещениями и просьбами засвидетельствовать невиновность Митико Коно. Из-за этого мне пришлось оставить работу в баре „Кайсо“, принадлежащем сестре убитого Сугиура, и перейти в другое место. Однако адвокат Оцука появился и там. Он стал приходить каждый вечер в позднее время и провожать меня домой, требуя засвидетельствовать невиновность Митико Коно. Он просил сказать, что я была на месте преступления вместе с Митико и что Сугиура был убит прежде, чем Митико появилась там. Кроме того, он говорил, что я взяла с места преступления и спрятала зажигалку, принадлежащую преступнику, и просил отдать ее, как свидетельство невиновности Митико. Я уже заявляла в ответ на вопросы господина следователя, что мне не приходилось бывать в том доме. Откуда мне знать, где находится место свиданий Митико и Кэндзи. Несмотря на это, адвокат Оцука настаивал, чтобы я сказала в суде, как он велит, поскольку в этом случае Митико объявят невиновной. Иными словами, он требовал, чтобы я сказала, будто была в доме, о котором я и слыхом не слыхивала, встречалась с Митико-сан, которую никогда в жизни не видела, и чтобы я полностью подтвердила ее показания. Адвокат Оцука явно склонял меня к даче ложных показаний. Я отказывалась. Оцука-сан приходил снова и снова и поджидал меня, чтобы проводить домой. Я стала бояться его. Но дать ложные показания не могла и отвечала ему решительным отказом.

Желая помочь своей возлюбленной, Оцука настойчиво преследовал меня. Вчера вечером он в конце концов довел меня до дома. Как я ни отказывалась, он все продолжал настаивать. Наконец, он ворвался ко мне домой, где продолжал повторять то же самое и требовать, чтобы я дала ложные показания. Был уже первый час ночи.

Но я и тут продолжала отказывать ему. И что же в результате? Оцука-сан силой затащил меня в постель и овладел мною. Он, видимо, полагал, что таким путем добьется нужных ему показаний. Я сопротивлялась изо всех сил, но он все-таки обесчестил меня.

Я обращаюсь к вам не потому, что требую правосудия, хотя, конечно, это позорное пятно не смыть уже никогда. Вы должны знать, что он пошел даже на это, чтобы добиться ложных показаний. Такова низость адвоката Оцука. У меня вызывают отвращение подлые действия этого адвоката, который, пытаясь заполучить ложные показания, пошел даже на то, чтобы совратить свидетельницу! Разве можно допустить, чтобы такой адвокат занимался юридической практикой?

Я готова пойти на то, чтобы открыто заявить о своем позоре, дабы сорвать маску с этого респектабельного человека.