— Виски с содовой, как всегда? — бармен снял с полки единственную, специально припасенную бутылку «Джонни Уокер». Этот напиток с красной этикеткой был самым дорогим из подававшихся в заведении.

— Ну, выпейте, — Кирико поднесла стакан к губам адвоката, другой рукой обняв его за плечи.

Кто бы ни смотрел на них в этот момент, решил бы, что девушка обхаживает любимого мужчину. Да и Оцука, казалось, с восхищением принимает такое обхождение. Оцука просидел за стойкой около часа. Кирико непрерывно вилась вокруг него, щебеча что-то сладким голоском. Но Оцука не проронил почти ни слова. Он и всегда не был особенно разговорчив, но тут будто онемел.

Время подошло к закрытию. Как обычно, Кирико вышла вместе с Оцука.

Дождь лил еще сильнее.

Зонтика у адвоката не было. Кирико подняла воротник пальто и накинула капюшон. Казалось, она не обращает никакого внимания, что Оцука нечем защититься от дождя.

Они шли той же улицей, что и всегда. В лучах фонарей струились косые потоки дождя. С одной стороны тянулась длинная ограда, из-за нее свисали ветви деревьев. С другой стороны — ряд домов, но все они заперты: время позднее, да и к тому же еще дождь. На улице ни прохожих, ни машин. Слышно только, как хлещет дождь. Вот он барабанит по крыше соседнего дома.

Оцука шел-шел, и вдруг колени у него подкосились, он осел прямо в грязь, уперся обеими руками в землю и сказал:

— Я прекрасно понимаю ваши чувства. Но ради меня, несчастного, скажите правду. Умоляю вас!

Голос его приглушали звуки дождя.

Кирико смотрела на него сверху.

— Кирико-сан! Умоляю вас. Понимаю, что я не могу искупить свою вину. Но мне теперь ничего не остается, кроме как умолять вас. Скажите следователю, что там произошло. И отдайте зажигалку с изображением лисы и винограда.

Кирико молча стояла рядом. Все так же стучал по мостовой дождь.

Она продолжала смотреть на голову мужчины. Адвокат умолк и лишь продолжал механически кланяться.

— Сэнсэй, — наконец сказала она, — я поняла вас. — Адвокат поднял голову. — Пожалуйста, не ведите себя так.

— Вы поняли меня? — Оцука всматривался в темноту, надеясь разглядеть выражение лица Кирико. В голосе его зазвучала надежда. — Поняли… Значит, вы скажете следователю? Скажете ему правду?

— Скажу. И зажигалку отдам.

Оцука чуть не подскочил от неожиданности.

— Неужели правда? — Он не мог поверить и пожирал Кирико глазами.

— Я не лгу.

— Вот как! — Адвокат глубоко вздохнул.

— Во всяком случае, встаньте. Не могу разговаривать, пока вы в такой позе.

— Но вы должны простить меня. Пока вы меня не простите, я не встану.

— Не говорите об этом больше. Вставайте же. Лицо адвоката озарилось надеждой. Он, шатаясь, поднялся.

— Но когда же вы отдадите зажигалку? — не отставал он от Кирико, сжимая грязные пальцы в кулаки.

— Завтра вечером, — ответила девушка и от волнения сглотнула слюну. — Завтра вечером прошу вас пожаловать ко мне домой. Тогда я и передам вам зажигалку.

— Спасибо, — Оцука молитвенно сложил руки. — Завтра вечером! Хорошо! Я готов идти куда угодно. И вы действительно отдадите мне зажигалку? Действительно скажете следователю правду?

— Я непременно сделаю так, раз обещала.

— Спасибо, спасибо, — Оцука заплакал. — А где вы живете?

Тут только он впервые узнал адрес Кирико.

— Заведение закрывается в половине двенадцатого.