Знает все о моей жизни. Друг всех моих друзей. И главное, любящий и заботливый отец.
– Так кого же закололи? – спросил Муни.
– Другого, – ответил Флетч.
– Тогда вы – Питерман, – заключил Муни.
– Нет, я – Флетчер. Я рассказал вам о Питермане.
– Это ничего не меняет, – Муни глотнул из бутылки.
– Дело очень серьезное.
Дабы не мешать Фредерику Муни общаться с бутылкой, Флетч обратился к Мокси.
– Ты зовешь отца О-би?
– Только когда обращаюсь к нему.
– Для меня это внове. Ты всегда называла его Фредди. – Поначалу он звался О-би-эн. Сокращение от «О, Блистательный Наш». Придумала это прозвище моя мама, когда они поженились и только начали сниматься. Она и сейчас его так зовет. В минуты просветления. В клинике. Бедная мама. С годами О-би-эн сократилось еще больше, до О-би.
– Они зовут меня О, Преисподняя, – объявил Муни с заднего сидения, голос его заполнил весь салон. – Или, сокращенно, О, Ад, – и он вновь поднес бутылку ко рту.
Мокси выглянула в окно. Они ехали на север по дороге 41.
– Куда держим путь?
– Пора пообедать.
– Что будем делать с суперзвездой на заднем сидении?
– Возьмем с собой.
– Ты никогда не видел зрелища «Фредди в ресторане»?
– Нет.
– Люди ахают и падают со стульев. Посылают бутылки на наш столик. Выстраиваются в очередь, чтобы пожать ему руку и перемолвиться с ним несколькими словами. До них, похоже, не доходит, что он и так пьян. Я называю это Общественным движением за убийство Фредерика Муни.
– Он все еще жив.
– Как меня это раздражало, когда я была маленькой. Публичная похвала пьянству. Где ты его нашел?
– На веранде какого-то бара. Декламировал один из монологов короля Лира. В реве дождя и сверкании молний. Незабываемое впечатление.
– Декламировать он любит, – Мокси снова повернулась к отцу, похлопала его по колену. – Ладно, О-би, едем обедать.
Муни согласно кивнул.
– Чертовски серьезное дело. Я говорил Флетчеру.
Мокси покачала головой и отвернулась от отца как раз перед тем, как они проехали щит с надписью «Дорога 41».
– Ox уж эта дорога 41! – воскликнула Мокси. – Только и делаю, что езжу по ней. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь прошла на дороге 41. Вперед-назад, туда-обратно. Из Вандербилт-Бич в Бонита-Бич. Из Бонита-Бич в Вандербилт-Бич. Нелегко дается хлеб насущный работающей девушке.
– А что это за автокатасрофа? – спросил Флетч.
– Ты знаешь об этом?
– Слышал, как какой-то репортер спросил тебя о ней.
– Не думаю, что она как-то связана с этим. Я хочу сказать, имеет отношение к смерти Стива. В нее попала жена Джеффри Маккензи.
– Знакомое имя. Джеффри Маккензи?
– Австралийский режиссер, – Мокси зевнула. – Очень хороший австралийский режиссер. Возможно, лучший в мире режиссер. Снял три фильма. Не думаю, чтобы их широко показывали где-либо за пределами Австралии. Я видела все три. Великолепные фильмы. Он умеет раскрыть героя, его характер. Чувственность. Знаешь ли, главное тут – чувство времени, дать герою открыться на мгновение, долю секунды, может, даже сделать что-то противоестественное... ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Нет.
– Неужели? Ну, да ладно. Короче, я надеялась, что он будет режиссером «Безумия летней ночи». |