— Всё равно это какое-то святотатство над Фетом, — успела прошептать Надежда Фокина.

— И даже кощунство, — успела согласиться с ней Светлана Мухина.

— Наше вам почтение и ваше нам прочтение…

Лена победным взглядом оглядела притихшую судейскую коллегию.

— Давай! — Елена протянула руку.

Но Гусь не спешил отдавать расписку. Он держал её над головой. Он сомневался: стоит ли отдавать? А может, его попросту надули?

— А в Эль-Греции на время их олимпийских игр действительно прекращали всякие… ну, эти… как их… — замялся он.

— Безобразия… — подсказал Тарас.

— Попрошу без оскорблений, — сдвинул брови Гусь.

— Секретарь, предъяви доказательства! — официально обратилась Елена к Цветкову.

Геннадий достал из папки книжечку, перелистнул и, найдя нужное место, важно прочитал:

— "…Во время Олимпийских игр по всей Греции устанавливалось священное перемирие… Никто из греков не имел права применять оружие… Все, едущие на игры, считались неприкосновенными лицами, находящимися под особым покровительством Зевса… "

Гусь недоверчиво заглянул в книжку, чтобы убедиться, что Геннадий Цветков его не обманывает.

— Ну, уж если древние эль-греки завязывали все свои делишки, то мне сам бог велел… — Гусь вздохнул и со словами: "Наше вам прочтение!" — вручил расписку Елене Гуляевой. — И зачем только они завязывали, эти самые эль-греки! — снова вздохнул он. — Чудаки!

— Нет, но почему он греков называет эль-греками?! — истерически воскликнула Надежда, во всём стремившаяся к точности.

— Потому что картина такая про греков шла "Эль-Греки", — заявил Гусь.

— Картина называлась "Эль Греко", а не Эль-Греки, и была она про испанского художника Эль Греко, а не про греков! — вскипела Надежда.

— Надо же, — опешил Гусь. — А я думал, что это про греков, которые пили эль…

— Хватит вам спорить, — прервала их Елена. — Главное, что Гусь дал расписку. — И ликующе её обнародовала, не удержавшись от замечания: — Ошибок-то, ошибок! Ну ладно… "Я, Гусь, обязуюсь во время олимпийских игр и подготовки к ним, по примеру древних греков, которые тоже завязывали свои дела в Риме:

1) не давать срисовывать с икон копии;

2) не давать по организму;

3) не хрюкать;

4) не курить;

5) не выражаться…" Так!.. — Она поспешно пропустила. — И ещё десять "не"."…И если я нарушу эту клятву, то пусть меня постигнет презрение моих корешей и кара начальника 215 отделения милиции". И подпись… Прекрасно! — сказала Лена, относя слово "прекрасно" больше к себе, чем к Гусю. — А то переписал бы эту расписку на всю жизнь. Тебя за эти иконы ещё в тюрьму посадят.

— Хочешь медаль получить за спасение утопающего в волнах житейского моря? — спросил Гусь Елену и сам за неё ответил: — Не боись, мне любое море по колено, после игр докажу.

— И пусть перестанет петь свои дурацкие безграмотные песни, — потребовала Надежда. — Хотя бы на время олимпийских игр.

— Минуточку! — встрепенулся Гусь. — Почему безграмотные! обиделся он. — Это же слова Жоры-Интеллигента. Что он, истории не знает, что ли? Сам сколько раз в неё попадал!..

— Да Цезарь никогда не был древнегреческим королём, он был римским императором, понятно? — возмущённо продолжала Надежда.