– О-о-о… Можешь не продолжать. Я это слышала раз триста. Как хочешь, можешь оставаться со своим стариком, а я пойду в кафе.

    – Ладно. – Инна попробовала улыбнуться. – Я действительно побегу. Встретимся завтра.

    Она помахала Светке и поспешила к трамвайной остановке.

    – Стоять! – вдруг раздался за спиной истошный мужской голос. – Руки за голову!

    Инна замерла посреди тротуара и медленно подчинилась.

    Шедшие навстречу прохожие заулыбались, один парень даже прыснул смешком. Инна нахмурилась и осторожно повернула голову.

    Позади нее стоял лохматый мужик с водяным пистолетиком и грозно вращал глазами.

    – Не двигаться! Убью.

    Инне стало неловко. Она опустила руки и пошла дальше. В затылок упруго вонзилась теплая водяная струя.

    – А-а-а-а! – заорал сумасшедший и бросился наутек. – Я убил человека! А-а-а-а!

    Инна подняла плечи и ускорила шаг.

    Шею она вытерла только в трамвае.

    2.

    Инна вошла домой и закрыла дверь. Разулась, скинула уличную одежду и надела домашние брюки с футболкой. Надо сготовить ужин до прихода отца, а то придет и снова устроит бучу.

    В голове было мутновато, давило затылок. Дурацкий сумасшедший. Отчего же их так много в этом городе? Может поспать? Если часик, то ничего не изменится. Инна легла на диван и укрылась пледом.

    Свет дня бил в окно и мешал расслабиться, процеживаясь даже через закрытые веки. Инна перевернулась на бок.

    Разум никак не желал перейти границу бодрствования, в мозгу стали рисоваться причудливые картинки.

    Замерший город. Замерли люди, машины, трамваи, голуби в небе, кошка в прыжке. Инна бежит через город и он оживает всей своей сущностью – окна домов превращаются в сотни глаз, двери подъездов в черные пасти. Решетки в зубы, ветви деревьев в цепкие руки.

    Откуда-то звон курантов и голос:

    – Город активно воздействует на психику… Активно… Этот город активно… Активный…

    Страшно.

    Цокот копыт. Дробь. Целый табун лошадей по проспекту. Это все, что движется. И еще она сама.

    Но лошади, это не просто лошади, а ожившие статуи. По тротуарам скакали лошади с Аничкиного моста, рядом с ними даже бежали бронзовые круглозадые мальчики, держа коней в поводу. Петр I во главе кавалькады гордо скакуна, кони с Манежа скакали по бокам почетным эскортом. И еще десяток оживших статуй следом.

    Посреди дороги непонятно откуда взялся лысый профессор в белом халате. Он вытянул руку, превратив асфальт в воду, и лошади стали тонуть. Одна за одной, поднимая к ускользающему небу перепуганные морды. Последней скрылась треуголка Петра.

    Но цокот не прекращается.

    Инна вздрогнула и открыла глаза.

    В приоткрытую форточку ветер. Мягко колышется светлая ткань занавесок. Цокот. В порту работает какой-то шумный мотор, но в памяти потонут лошади.

    Инна откинула плед и пошла в туалет. В прихожей вступила в огромную лужу воды. Ужаснулась, что утром забыла закрыть краны в ванной. Открыла дверь, за ней до самого горизонта тянулось мелкое, по щиколотку, море. Хмурое, стоячее, без всякого намека на ветер. Она обернулась, но позади тоже простиралась бесконечная водная гладь. Вода была тяжелой, мешала идти и непонятно было куда идти – только вода, ни берега, ни островка.