Инна проснулась во второй раз. Поправила плед, прикрыв оголившиеся ступни.

    Зазвонил телефон. Она сонно потянулась к трубке на тумбочке.

    – Да. Свет, это ты? Ну ты и напилась, еле языком ворочаешь. Нет, я же сказала, мне надо быть дома, ужин готовить. Нет, не пойду. Все.

    Она положила трубку на место. В порту было странно тихо. Огромные краны беззвучно поворачивались на фоне светлого неба.

    Вдруг рядом послышался непонятный звук, нос уловил запах трубочного табака. Инна повернула голову и увидела огромную клетку с орангутангом. Орангутанг вертел в руках сверкающий топорик и попыхивал трубкой. Заметив внимание Инны, он подмигнул левым глазом и сказал голосом отца:

    – Спишь? А ты ужин сготовила, сучка?

    Инна вскрикнула и проснулась.

    В комнате действительно вился табачный дым, значит отец уже дома – пришел раньше обычного.

    Вообще-то отец курил мало. Значит снова случилось что-то неприятное. Инна тихонько встала с кровати.

    – Па, привет! – она заглянула на кухню. – Ты давно дома?

    Отец хмуро поднял взгляд. В пепельнице четыре окурка. Пятый, еще дымящийся, торчал между пальцев.

    – Привет. – глухо прозвучал голос отца. – Тебе что, трудно было с утра позаботиться об ужине?

    Инна вошла и тоже села за стол.

    – Па… Ну чего ты наезжаешь с порога? Я упахалась в институте, прилегла на часок..

    По спине пробежал холодок – от отца сильно пахло спиртным.

    Он так ухнул кулаком по столу, что высокий стакан подпрыгнул и завалился на бок. Покатился, оставляя коньячный след.

    Из мусорного ведра угрожающе торчало горлышко пустой бутылки.

    – Упахалась?! – буквально взревел отец. – Ты, девочка, совсем нюх потеряла! Я что, плохо тебя содержу? Только за институт сто баксов в месяц. А тебе в падлу ужин сготовить?

    Он отдышался и добавил немного спокойнее:

    – Мне бы домохозяйка обошлась дешевле.

    – Ну и нанял бы… – не подумав, ответила Инна.

    Он коротко, без размаха ударил ее по щеке.

    – Сучка… – процедил сквозь зубы. – Охреневшая, зажравшаяся сучка. Все из под палки. Я тебе что, не родной?

    Инна молчала, из глаз потекли слезы. Всхлипнула.

    Он снова шибанул по столу, стакан свалился на пол.

    – Отвечай, когда тебя спрашивают!

    – Родной… – еле слышно ответила Инна.

    Губы дрожали.

    – Вот так-то! И не забывай, кто тебя кормит. Я жрать хочу, как из пулемета, а она выпендривается. Институт у нее. Надо еще подумать, нужна ли тебе учеба за такие деньги.

    Он встал и ушел в комнату. Щелкнул компакт-проигрыватель и квартиру заполнил голос Михаила Круга. Отец всегда его слушал в плохом расположении духа. В последнее время все чаще.

    Инна достала из морозильной камеры курицу и бросила в раковину. Пустила воду. Сковороду на плиту, масло, овощи.

    Она утерла рукавом слезы.

    Этот шантаж повторялся не в первый раз. Каждый раз угроза прекратить оплату за институт. И ничего не сделаешь. Ничего. Уехать обратно к маме? Позор – собаки дворовые засмеют. Да и учеба Инне нравилась, она помогала понять многие необъяснимые вещи, и они переставали пугать.