– Вот, значит, как, – сказал Мазур, изобразив на лице крайнюю удрученность. – А я‑то, простая душа, в самонадеянности своей полагал, что тут некая романтическая подоплека...

– Как знать, Джонни, как знать... – она улыбалась широко и уверенно, блестя безукоризненными жемчужными зубками, сияя синевой глаз. – Если у вас найдется чем меня заинтересовать, можно будет поговорить и о романтике. Пока вы не нашли ваш золотой галеон, вы ведь не особо и романтичны, верно? А вот если... Всего хорошего. Жду вечером в «Гавани».

Она гибко наклонилась, подхватила сумку с фотокамерой, закинула ее на плечо и, не оглядываясь, направилась к выходу с пирса. Глядя, как покачиваются обтянутые белоснежными шортиками бедра, Мазур наконец‑то вспомнил о грешных желаниях и мечтательно вздохнул: должна же быть в жизни какая‑то романтика?

– Вы еще облизнитесь, – сварливо протянул незаметно подошедший Мозговитый. – Стопроцентно подозрительная особа, так возле и вертится. Сама говорила, что в ней немало русской крови, – а это, знаете ли, наталкивает на размышления и логические рассуждения. Какие русские оказывались за рубежом, вы не хуже меня знаете. Хорошо еще, если дедушка был врангелевским поручиком, а если что похуже?

– По моему глубокому убеждению, – рассеянно отозвался Мазур, – эта особа слишком молода для того, чтобы служить некогда у Власова.

– Дурачком не прикидывайтесь! Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы как‑то легкомысленно подходите... А если она шпионка?

– Ну и что? – пожал плечами Мазур. – Нет, серьезно – ну и что? Хорошо, допускаю, она шпионка. И что прикажете делать? Кирпичами в нее кидать с палубы? Кричать: «Изыди, сатана?» Ну, шпионка. Дело, в принципе, житейское...

– Я вас решительно не понимаю, – очень нехорошим голосом сказал Мозговитый.

– Не сомневаюсь, – сказал Мазур серьезно. – Давайте расставим точки, а? Вы, голубь мой, насколько я знаю, черт‑те сколько лет рисовали засекреченным карандашом засекреченные шестеренки в одном из таких мест, которых вроде бы и не существует вовсе... Что ж, занятие почтенное и нужное стране, кто бы спорил. Но, душевно вас прошу, не лезьте в мою область. Не хочу хвастать, но шпионов я в жизни повидал, имею некоторый опыт в обращении. Или вы полагаете, что эта сопля с круглой попкой сможет меня в одночасье очаровать и завербовать? Кишка тонка... Видывали мы лилипутов и покрупнее. Так что занимайтесь своими делами и не учите меня моим.

– Я просто хотел напомнить о бдительности...

– Вот и спасибо, что напомнили, – без улыбки сказал Мазур. – А то я что‑то о ней, родимой, совершенно забыл...

– Мне тоже так кажется, – идиотски серьезным тоном сказал Мозговитый. – Вы болтаетесь по кабакам, просиживаете там чуть ли не до утра. Возможны провокации.

– Возможны, – согласился Мазур. – Как в таком деле без них.

– Хороводитесь с тамошними девками...

– Ага, – сказал Мазур. – И, если уточнить, аккуратно с ними расплачиваюсь по таксе, а то и прибавляю премиальные, чтобы прослыть щедрым, свойским парнем... Родной мой, позвольте вам напомнить, кто мы сейчас. Мы сейчас никак не идеологически выдержанные ребята с советским паспортом в кармане и табличкой на груди: «Руссо туристе, облико морале!». Мы все, в том числе и вы, – беспринципные авантюристы, бродяги без роду без племени.