Коки опустил пустую чашку на поднос, который Тейлор оставил на столике. Затем, приволакивая левую ногу, принялся бесцельно расхаживать по комнате.

— Коки, — сказал Флинн, — стало быть, ты у нас гость гостя гостя. Очень деликатная ситуация. В связи с чем, я так понимаю, постели нам с тобой придется застилать самим.

Тейлор взял поднос и громко рассмеялся.

— А кстати, наш Коки узнал мужчину, который выходил из дома. Это был губернатор Кэкстон Уилер, — заметил Флинн.

— Вот как? — равнодушно бросил Д'Эзопо.

— Да. И еще Коки говорит, что губернатор вроде бы собирается баллотироваться в президенты.

Д'Эзопо пожал плечами:

— Что ж, все возможно… как ты сам говоришь.

Тейлор вышел из комнаты.

Флинн допил чай.

— Эдди, — сказал он, — зачем меня позвали?

— Несчастный случай, Френк.

— О боже! — воскликнул Флинн. — Человек вот уже тридцать лет в полиции и прибегает к таким эвфемизмам! Говори толком, дружище, кто кого пришил и за что?

Д'Эзопо колебался:

— Ну, скажем, так. Один человек чистил ружье, нечаянно спустил курок и погиб.

Флинн изобразил неподдельное изумление.

— Ружье? Какая нелепая трагическая ошибка! Даже тот, кто сроду не держал в руках ружья, способен определить, заряжено оно или нет.

Д'Эзопо промолчал.

— Кстати о птичках, Эдди, — тихо заметил Флинн. — Проработав в полиции почти тридцать лет, ты вроде бы и сам мог расследовать этот несчастный случай, разве нет? К чему понадобилось вызывать меня?

— Мне не хотелось бы, — уклончиво ответил Д'Эзопо. Затем помолчал, собираясь с мыслями. — Вообще-то верно, Френк. Двадцать семь лет службы в полиции… Но я начинал мальчиком на побегушках. Пришел из армии. Прошел все положенные ступени. Учился на вечернем отделении Северо-Восточного университета, получил степень доктора философии. Все сам… вот так, своими руками и умом. У жены большая семья. По всему городу сплошные родственники. У некоторых из них политические амбиции. Все они люди с безупречной репутацией и мечтают сохранить ее. И им вовсе ни к чему, чтоб я… э-э…

— Чтобы ты себя скомпрометировал или впутался в какое-нибудь грязное дельце, верно? — закончил за него Флинн.

— Просто я знаю фараонов, Френк. Ловкачей разных знаю. И с кое-какими политиками знаком. Несколько раз меня даже приглашали в «Гарвард клуб» и в «Алгонкин клуб»…

— Ну а в такое место, как это, впервые, да?

— Но с этими людьми я просто мало знаком, Френк.

— И это тебя пугает, верно?

— Я ни разу не видел полного досье на тебя, Френк. А сержант Уилен распространяет какие-то дурацкие слухи о неких таинственных собраниях на аэродроме Хэнском и прочих местах, которые ты посещал.

— А-а, Гроувер… — мрачно протянул Флинн. — Будь у него мозги вместо языка без костей, он бы принес людям куда больше пользы.

— И сколько раз я разрешал тебе бросить все дела и отлучиться? Исчезнуть неведомо куда, неведомо зачем и проводить время бог знает с кем? А в отчете всегда значилось, что у тебя или приступ аппендицита, или колит, и я всегда подписывал их. Сколько раз тебе удаляли аппендицит, а, Френк?

— Сейчас пересчитаю шрамы.

— Подозреваю, что все это чистой воды жульничество, большая лажа, иначе не назовешь!

— Эдди, — заметил Флинн, — а речь-то у тебя становится все более цветистой.