Когда она все же вошла, Лэнгли сказал:

— Прости. Конечно, я очень рад за тебя, это очень хорошая новость. Но у меня был такой неприятный день, и, когда ты мне рассказала, — он улыбнулся с горькой иронией, — мне показалось, что опять началась старая история про белого бычка. Все, чего касается Барни, получается легко и быстро. Ты слепила фигурку из глины, Барни без труда продал ее, причем за такие деньги, которые я не выручил бы, даже если бы устроил здесь целую выставку.

Сайан быстро подошла к нему, готовая его утешить:

— Ну какая разница, кто ее продал?

— Вот что я тебе скажу. — Лэнгли положил руки ей на плечи и прижал к себе. — Это то, о чем я все время пытаюсь забыть, но тебе я хочу рассказать.

Она стояла не двигаясь. Она даже не поднимала голову, чтобы он не видел ее лица. Он хрипло сказал:

— Мой отец перед смертью тяжело болел, и, когда пришел его конец, мы знали об этом заранее. Сделать уже ничего было нельзя. Его срочно повезли в больницу, но он знал, что это конец. Я позвонил Барни и сказал, что отец умирает. Был вечер субботы. Отец дожил до утра воскресенья, и каждый раз, когда он приходил в сознание, он звал Барни. Он так и не перестал его звать. Барни приехал, но опоздал на пару часов. Он мог бы приехать на девять часов раньше, но отложил поездку до утра; он думал, что даже смерть будет его дожидаться.

В ту ночь Лэнгли, видимо, почти ненавидел своего брата. Теперь ненависти к нему не было, но обида осталась, он не простил ему этого.

Сайан осмелилась вымолвить:

— Может быть, он просто не осознавал, насколько отец был болен…

— Он все знал, — коротко сказал Лэнгли. — Я ему сказал. — Он прикрыл глаза ладонью. — Я рассказал тебе это сейчас только для того, чтобы ты поняла, что на Барни нельзя положиться ни в чем. Да, он щедрый, но до поры до времени, пока не произойдет ничего серьезного. А как только ты перейдешь черту, ответ будет один: нет.

— Я запомню, — сказала она и подумала, что нельзя представить себе смерти более ужасной, чем когда на смертном одре ты зовешь кого-то, кто был тебе дороже всего на свете, а он так и не приходит.

Глава 6

Эмили метнула на Лэнгли быстрый взгляд, когда они с Сайан вместе вошли на кухню, и с облегчением увидела, что их маленькая размолвка уже улажена. Хотя она вчера ночью не слышала, о чем шла речь, Эмили в десять минут первого ночи сидела в постели и слушала перебранку Лэнгли и Барни и так и не смогла после этого уснуть.

Она была уверена, что поругались они из-за Сайан. Сегодня утром Барни встал рано и ушел из дома еще до того, как Лэнгли спустился к завтраку, и Эмили у него спросила:

— О чем вы там вчера ночью спорили?

— Я заработался допоздна, а Лэнгли не доверяет мне после наступления темноты оставаться наедине с любой приличной девушкой.

Конечно, он имел в виду Сайан. Эмили в сердцах ответила ему:

— Да уж, не знаю, смогла бы я сама тебе доверять. Веди себя с ней прилично, она милая девушка, и твой брат очень хорошо к ней относится.

Она утешала себя тем, что у Сайан есть голова на плечах. Сайан знает, кто из братьев больше расположен жениться. Но за завтраком Лэнгли был в страшно подавленном настроении. Еще с детства у Барни была такая струнка в характере — ему очень нравилось издеваться над братом.

Ну что ж, если размолвка и намечалась, Сайан с Лэнгли ее благополучно преодолели; теперь они оба были явно в прежних теплых отношениях.