В среду скачек не было, как всегда. В начале сезона скаковыми днями бывали только субботы и воскресенья. Приобретение программки становилось кошмарной проблемой, но на сей раз я решила добиться своего. В четверг я специально поехала в киоск возле ворот ипподрома, старательно выбрав время. Я была настроена так решительно, что, если бы киоск не работал, я ворвалась бы в административный корпус и получила бы программку от Зоей. Но мне удобней было купить, потому что покупала и для Марии, а просить сразу две программки мне показалось неприличным.

Я приехала удачно, киоск был открыт. Впереди меня по газону шёл какой-то человек, он направлялся к кассе. Я рассеянно посмотрела на него, немедленно его узнала, и мне сразу стало интересно. Это был тот самый тип, что сидел за столиком, тот, который вроде как выиграл. Он тогда расцвёл, как алый мак, а потом постарался сохранить каменную невозмутимость. Однако он все-таки выиграл, раз теперь идёт в кассу…

Подходя к киоску и доставая деньги, я начала думать — совершенно невольно, потому что плевать мне сейчас было на этого типа, я пришла купить программку. На мысленном автопилоте я стала размышлять, почему он не получил своего выигрыша во время скачек, и решила, что сам факт выигрыша он решил скрыть навеки. Сейчас он приехал забрать деньги, чтобы никто за ним не подглядывал.

Отойдя от киоска, я снова посмотрела на кассы.

Там стояли уже двое. Тот, кто выиграл, а за ним другой, значительно моложе. Выигравший рылся в карманах, на этого другого он не смотрел. Непонятно почему я остановилась и внимательно следила за процедурой выдачи выигранных денег. Это длилось недолго, выигравший взял три банкноты. Ну нет, это не могла быть квинта, банкнот по двадцать миллионов у нас пока ещё нет, значит, он выиграл триплет или последовательность. И такую вот мелочь он скрывал?! Идиот…

Тот, второй, ничего не получал, о чем-то спросил кассиршу и пошёл вслед за этим первым. Они сели в две разные машины и пропали из виду.

Меня эти странности не очень интересовали, я даже не очень удивилась, потому что во всем этом, в конце концов, ничего необыкновенного не было. Скрывать даже относительно маленький выигрыш тот странный тип мог по самым разным причинам. Может быть, он уговорил кого-то не ставить на ту лошадь, на которую поставил сам, а она возьми да и приди. Вот парню и совестно теперь. Или, наоборот, подсказал кому-нибудь лошадь, которая не пришла, а сам поставил на другую. Возможно, он должен кому-то деньги и не хочет признаваться, что выиграл, чтобы не платить долгов. Или он точно знал, кто взял деньги за то, чтобы придержать лошадь, а кто поедет по-честному, и не хотел показать, что знает. Или компания у него нахальная и потребовала бы банкет в честь выигрыша…

Вечером я поехала к Марии. Там уже сидел Вальдемар. Они пытались вычислять свои ставки по программке Вальдемара, но Вальдемар успел поговорить с Куявским и программка была уже вся безнадёжно испещрена каракулями пометок. Это страшно мешало. Я вынула новые программки и включилась в увлекательное занятие.

— А что во второй, этого и Болек не знает, потому что вторую скачку застолбила мафия, — говорил Вальдемар. — Он говорил, что, мол, от денег он может отказываться сколько угодно, но, если ему отлуп дадут, он костей не соберёт. В воскресенье он выиграл на этой кляче, как его там, Мазепа, что ли?

— Мазарини, — поправила Мария.