Едва я, довольно урча, приступила к трапезе, в дверь позвонили. Конечно же, явилась Манька. Увидев подружку, я подавилась сарделькой и мучительно закашлялась.

— Никак «мисс Краса подъезда» явилась? — простонала я, утирая проступившие слезы.

За относительно небольшой промежуток времени подруга привела себя в порядок: нацепила парик с тугими кудряшками интенсивно-рыжего цвета, облачилась в свое «лучшее» платье, купленное на рынке по сходной цене (Манька утверждает, что это «настоящий Диор», но я не очень-то верю). Ярким пятном, причем в прямом смысле слова, во внешности подруги был макияж: его вечерний вариант. Вообще-то отсутствием вкуса Маруська не страдает. Думаю, этот маскарад она затеяла с какой-то определенной целью. Возможно, за вызывающим «прикидом» Маня хотела скрыть свой стыд за досадную случайность в темном лифте, а может, ей просто хотелось эпатировать Игната. Как бы там ни было, капитан пребывал в шоке: так и сидел на табуреточке, держа в руках вилку с остывающей сарделькой, и обалдело хлопал глазами.

Довольная произведенным эффектом, Манька растянула в улыбке густо накрашенные губы, уселась за стол и принялась поглощать ужин с невероятной быстротой. Мне это не понравилось — чего доброго, я останусь голодной! Пришлось приналечь на еду. Друг-милиционер внимательно наблюдал за нашим состязанием, изредка покрякивая. Он даже не пытался стать третьим участником, потому что быстро понял: его шансы поужинать сегодня равны нулю. «Кулинарный поединок» между мной и Маруськой продолжался совсем недолго. Вскоре все тарелки опустели. Игнат только покачал головой и торопливо доел сардельку, которую ему удалось зацепить еще в начале ужина.

— Цирк! Шапито, блин, — хохотнул капитан, когда мы с Манькой одновременно сыто икнули. — Вас с детства не кормили? Мань, а ты на карнавал в Бразилию сегодня отбываешь или завтра? Мне кажется, ты там будешь вне конкуренции.

— Спасибо, — зарделась подруга. — Только я сначала за тебя замуж выйду, а там можно и в Бразилию. Буду возить тебя из города в город в качестве музейного экспоната да их песеты, или что там у бразильцев, зашибать. А на афише крупными буквами напишу: «Кинг-Конг жив!» И твоя фотография во весь рост. Только непременно в форме — она уродует тебя до неузнаваемости.

Игнат нахмурился. Предчувствуя грозу, я поспешила перевести разговор на другую тему:

— Товарищ капитан, условия договора с моей стороны соблюдены. — Я таинственно подмигнула милиционеру так, чтобы Маруська не заметила. — А с вашей?

Вместо ответа капитан бросил на стол зелененькую бумажку, исписанную чьим-то корявым почерком. Пока я исследовала шифрограмму, Игнат, тщетно пытаясь скрыть усмешку, произнес:

— Парни в отделении анекдоты рассказывают о каких-то двух бомжихах. Мол, ковырялись в мусорном контейнере на месте преступления. Ребята сказали: девчонки вроде симпатичные, даже культурные в некотором роде, но воняло от них, не приведи господи! У дежурного даже приступ астмы приключился.

Манька мгновенно закипела:

— Какие бомжихи?! Вполне приличные девушки случайно попали в мусорный контейнер, а органы, — подруга многозначительно посмотрела на капитана, — сразу делают выводы. Впрочем, удивляться тут нечему, раз в штат этих самых органов входят оборотни в погонах. Я даже знаю одного из них…

Стороны вступили в прения по поднятому вопросу.