— Тогда просто шагай не так широко, вот и все, — безжалостно посоветовал ему Шульце, — а не то и второе твое яйцо выпадет из своего гнезда и укатится куда-нибудь. Давай, давай, пошевеливайся; не стой ты там, словно истукан! Помоги мне посадить в коляску этого калеку.

— Но куда, тысяча чертей, ты собираешься идти? — спросил Однояйцый, помогая Шульце подсадить Матца в инвалидное кресло. Его любопытство, судя по всему, пересилило боль.

— Куда мы собираемся идти? — молниеносно откликнулся Шульце. — К женщинам — мы собираемся сделать с ними три «о».

— Что?

— О, великий Боже! У тебя что, до сих пор еще пух не исчез за ушами? Мы собираемся отыскать их, облапать и оттрахать!

— О, понятно, — протянул Однояйцый. — А что же потом, Шульце?

— А потом, мой замечательный маленький панцергренадер, — заорал Шульце, — мы собираемся отыскать самый лучший батальон во всей германской армии — батальон «Вотан»! — В следующее мгновение он уже выскочил из вращающихся дверей госпиталя, толкая перед собой инвалидное кресло с Матцем, точно это была детская коляска с ребенком-переростком.

Глава вторая

— Господь всемогущий, яви нам свою милость, прошу тебя! — выдохнул Матц, сидя в инвалидном кресле, которое Шульце пытался пропихнуть сквозь толпу разгоряченных солдат-отпускников, ждавших своей очереди, чтобы подняться на второй этаж, где проститутки обслуживали клиентов. Гигантская гостиная борделя, уставленная громоздкой плюшевой мебелью в стиле XIX столетия, была полна шлюх в шелковых неглиже, щеголявших своими прелестями. Сбиваясь с ног, по борделю носились потные официантки, спешившие разнести сигареты и бутылки с пивом и шнапсом. Несмотря на то, что где-то совсем рядом разрывались бомбы, в самом заведении жизнь просто кипела.

— Ты только посмотри на всю эту роскошь, Матци, — вздохнул Шульце. — Боже, они так хороши, что я с удовольствием съел бы их сырыми — и без всякой соли. И ты только послушай, как скрипят пружины кроватей там, наверху. Разве это не замечательная музыка — и разве она не лучше, чем «Хорст Вессель» и «Дойчланд юбер аллес» вместе взятые?

— Взгляни вон на ту, Шульце, — прошептал Матц, указывая на дородную блондинку, чьи огромные груди аппетитно перекатывались под ее черным бельем, угрожая разорвать его. — Какие фантастические прелести снаружи — а что же там внутри? — Ослепленный красотой блондинки, Матц жадно протянул к ней обе руки, пытаясь схватить ее.

Однако перед ним неожиданно возник мужчина в форме артиллериста, с обожженным солнцем лицом ветерана Африканского корпуса.

— Убери свои лапы от нее, ты, одноногий калека! — рявкнул он. — Тебе придется подождать своей очереди — точно так же, как и всем нам. Лично я не видел ни одной белой женщины на протяжении тридцати недель. А если ты слишком спешишь, то удовлетвори себя пока своими же собственными грязными ручонками. Судя по всему, от той маленькой штучки, которая у тебя имеется ниже пояса, в этом заведении все равно будет не слишком много пользы.

Эта реплика артиллериста вызвала взрыв хохота среди стоявших рядом солдат. Пока Матц задыхался от ярости, Шульце смерил артиллериста холодным взглядом.

— Тебе известно, к кому ты обращаешься, ты, взбесившийся трубочист? — осведомился он с ледяной вежливостью. — Если нет, тогда я просвещу тебя. Ты разговариваешь с шарфюрером лучшего батальона лучшей дивизии Ваффен-СС. А именно, батальона «Вотан» из состава дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер»!

На артиллериста это заявление не произвело ровным счетом никакого впечатления.