— Милостивый государь, — отвечала я, покраснев, как и в первый раз, когда я встретилась с ним.

— Скажите мне всего одно только слово, скажите мне:

«Прощаю!» — продолжал он пылко, — если вы не хотите сделать из меня самого несчастнейшего из людей. Если вы не простите меня теперь, вы этим навсегда лишите меня возможности видеть вас. Не будьте же так жестоки и смилуйтесь надо мной.

— Вы желаете, чтобы я вам простила? — отвечала я, опуская глаза и краснея, как вишня, — хорошо, я согласна простить вас, милостивый государь, и это тем охотнее, что мы видимся с вами в последний раз. По крайней мере, я так думаю!

— Что хотите вы сказать этими словами, мадемуазель? — вскричал он с волнением.

— Я уезжаю, милостивый государь, — отвечала я просто. — Мой отец берет меня к себе.

— А! — проговорил он с видимым удовольствием, — наконец то, вы возвратитесь в свою семью!

— Увы! Нет! — прошептала я. — Отец решил, что я должна сегодня же поступить в монастырь.

Молодой человек побледнел, зашатался и готов был упасть.

— Боже мой! — воскликнул он с тоской. — Неужели я нашел вас для того, чтобы потерять снова!

Я была беззаботным, веселым ребенком, не имевшим никакого понятия о том, что так печалило моего собеседника, однако, печаль красивого юноши показалась мне такой искренней, его горе таким глубоким, что я невольно почувствовала себя растроганной, и мне захотелось утешить его.

— Зачем говорить так! — заметила я ему с притворной веселостью, — ведь, если я не ошибаюсь, вы, кажется, друг моего брата?

— Правда, — сказал он, поднимая голову, — значит, вы мне позволите видеться иногда с вами, мадемуазель?

— Я не имею никакого права ни позволять, ни запрещать вам что-нибудь, милостивый государь, и, кроме того, — прибавила я с легкой иронией, — я еду в монастырь, а не в замок. Я ведь уже говорила вам это.

— В монастырь! Правда! — сказал он в отчаянии, ударяя себя по лбу. — В какой?

— Не знаю.

— О! Я узнаю! — проговорил он с жаром, — узнаю во что бы то ни стало! Вы простили меня, благодарю вас, мадемуазель. Я уношу с собой счастье всей моей жизни Вы добры, вы сжалились надо мной! Ничто не может мне помешать увидеть вас вновь! До свидания, мадемуазель, до свиданья!

Произнеся эти слова с такой экзальтацией, которая почти испугала меня, молодой человек бросился бежать от меня и скоро скрылся из виду.

Я ничего не понимала и была почти уверена, что он сошел с ума. Эта неожиданная встреча вызвала во мне странное, непостижимое волнение, и я в глубоком раздумье повернула на зад на ферму.

Два часа прошли очень быстро. Я простилась с семьей моей кормилицы; сердце мое сильно ныло при расставании с этими честными людьми, любившими меня так искренно и плакавшими при прощании со мною Андрэ, о котором я уже тебе говорила, захотел непременно ехать со мной. По моей просьбе отец согласился взять его, и — чего я, признаюсь, даже не ожидала — назначил его состоять исключительно в моем распоряжении. Бедный мальчуган не помнил себя от радости; меньше чем в десять минут он собрал в узелок свои скромные пожитки и весело уселся на козлы рядом с кучером.

Отец пригласил в замок всех родственников, и я была официально представлена всей семье. Тут же я увидела в первый раз моего брата Филиппа, тогда он был красивым молодым человеком, с надменным лицом, едва пробивающимися усиками и с орлиным взором. Он с жаром поцеловал меня и, по видимому, был очень рад увидеть меня.