Блондинка, видимо, представила себе подобный экстрим и зябко передернула плечами.

— Спасибо.

Голос ее был нерешительным, словно она до сих пор еще не поверила в реальность происходящего.

— Пожалуйста. А теперь пойдем. До сумерек не так много времени, а нужно еще успеть палатку поставить, дров набрать и ужин сварить.

Переход прошел почти без приключений. Даже мышцы, кажется, стали меньше болеть. Или это следствие перенесенного стресса? Или влияние женского общества? Направление пути Женя решил не менять во избежание путаницы. Если что — будет проще ориентироваться.

По дороге попался небольшой ручей. Пока Ольга помогала подруге преодолевать водную преграду, Женя достал из рюкзака пустые бутылки из-под минералки, наполнил их, сложил в полиэтиленовый пакет и вручил Снежане. Блондинка взяла пакет с видимой неохотой, но спорить или отказываться от ноши не решилась. Через два часа ходьбы, когда, по прикидкам Жени, прошли шесть-семь километров, он решил остановиться на ночь. Прежде, чем идти дальше, нужно было как следует подумать. Вместе с Ольгой он набрал дров, разложил костер, подвесил над огнем котелок с водой и, выдав на ужин мешочек гречи и банку тушенки, принялся ставить палатку. Дело было привычное, каркасная палатка встает быстро. Надуть матрас и развернуть спальники тоже недолго. В животе у главы прайда уже громко бурчало, он повернулся было к костру и тут…

— Едрен-матрен! — вырвалось у Жени. Правда, он сумел прикусить язык и не демонстрировать свои знания великого и могучего при дамах.

— Что случилось?

Девочки будто репетировали, до того синхронно у них вышло.

— Да посуды-то один комплект!

— Ну, по очереди поедим, — предложила Ольга.

— Ладно, не переживайте, сейчас что-нибудь придумаю.

Придумывать особо не пришлось. Выточить деревянную миску или сделать кружку из бересты — на это Жениных умений не хватало. Ложки — вполне можно попытаться вырезать, но это дело не особо быстрое, за четверть часа никак не управиться. Но вот наскоро выстругать пару простеньких веселок вполне по силам. Вот и полешко подходящее нашлось — прямослойное, без свилей и сучков. С помощью трофейного ножа и топорика Женя сколол толстую ровную щепу, располовинил ее, обстругал, придавая форму, и, насколько мог, выгладил. Получился вполне приемлемый для начала инструмент.

Тем временем, поспела и каша. Во избежание проблем, Снежане выдали ее порцию в миске и вручили нормальную ложку, а Ольга с Женей принялись есть из котла самодельными веселками. Нагибаясь с веселком к котлу, Женя волей-неволей… нет, больше все же волей, касался Ольги. Тыльной стороной кисти он нет-нет, да задевал ее руку, предплечье… А однажды — это уж точно вышло непреднамеренно — они почти одновременно склонились над котелком и внезапно ее лицо оказалось совсем рядом. Кончики Ольгиных волос скользнули по щеке, и исчезли, оставляя тонкий, едва уловимый и быстро исчезающий аромат женщины. Женю бросило в жар, лицо загорелось и он мог только порадоваться тому, что уже стемнело и лишь костер освещает собравшихся вокруг людей. Ему потребовалось огромное усилие, чтобы сдержать нахлынувшие вдруг эмоции и продолжить, как ни в чем не бывало, черпать из котелка кашу. Впрочем, ее было не так и много. Вскоре выскобленный дочиста котелок ополоснули, наполнили водой для чая и снова повесили над огнем.

На небе, видневшемся в просветах между кронами деревьев, мерцали яркие звезды. Пламя костра сузило мир до размеров освещенного круга. Может быть, именно это и создает ощущение близости между людьми, сидящими плечом к плечу кругом живого огня? Игра языков пламени завораживала, приковывала взгляд. Костер дарил сидящим вокруг людям расслабляющее тепло и чувство защищенности. Костер разделил мир на свет и тьму, и скрывшаяся в темноте громада леса однозначно была страшной, угрожающей, враждебной, а освещенный огнем крошечный круг — единственным безопасным местом.