— Видимо, какой-то приезжий?

— Непохоже. У него нет с собой даже портфеля, кроме того, он без пальто. Сидит сиднем в коридоре и курит как заведённый. Выкурил не меньше двух пачек. Начадил так, что пришлось два раза проветривать коридор, чтобы не задохнуться. Очень странный тип. По-моему, у него не все дома. Может, он удрал из психушки в Прушкове? И всё время не сводит глаз С входных дверей. Шесть часов дожидается вас и даже ни разу не спустился вниз, чтобы перекусить. А когда суёт в рот очередную сигарету, так руки у него выделывают такое, что я каждый раз боюсь, как бы он себе нос не сжёг.

— Ведите его сюда; Посмотрим, с чем пожаловал этот таинственный гость.

— Но будьте с ним, пан меценас, очень осторожны, — предупредил курьер. — Он действительно похож на сумасшедшего. А с такими, известно, как начнётся приступ бешенства, то и вчетвером не сладишь. Вы уж мне по-верьте. У нас на Бжесской улице живёт один такой. Его пять раз забирали в сумасшедший дом. Ну и что? Немного подержат, словно бы Лечат, и снова выпускают — до следующего раза. Я, на всякий случай, буду сидеть возле дверей, у телефона.

Мечислава Рушиньского рассмешило это предостережение бдительного пана Франтишека. Не прошло и минуты, как на пороге «кабинета» появился таинственный клиент. Это был человек приблизительно такого же возраста, как и адвокат, может быть, на несколько лет моложе. Высокий голубоглазый шатен с правильными чертами лица старался сохранять самообладание, но было заметно, что он пребывает в состоянии крайнего нервного возбуждения. У него дрожали не только руки, но даже подбородок.

— Я адвокат Рушиньский. Вы хотели со мной поговорить? Чем могу быть полезен? Присаживайтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Станислав Врублевский. — Незнакомец занял указанное ему место напротив адвоката и неожиданно резко повернул голову в сторону двери, за которой послышались чьи-то шаги. Только теперь юрист обратил внимание, как безобразит этого интересного мужчину тёмно-красное пятно на правой щеке, чуть повыше челюсти. Казалось, что по его лицу проползла и оставила неизгладимый след гусеница, окрашенная пурпурной краской.

— Я — Станислав Врублевский! — повторил клиент. — Могу в этом поклясться собственной головой, жизнью моей жены и детей. И я всегда был Станиславом Врублевским, с самого рождения, и останусь им до тех пор, пока жив. Я — Станислав Врублевский, инженер, работаю в проектном бюро в Варшаве на улице Тамка. — Выпалив скороговоркой всё это, незнакомец окончательно потерял контроль над своими нервами.

Рушиньский молча наполнил стакан водой из сифона и подал гостю.

— Пожалуйста, выпейте и Успокойтесь. Прошу вас рассказать всё по порядку.

— Я— Станислав Врублевский…

— Понимаю. Выпейте, пожалуйста.

— Вы думаете, что я сумасшедший?

— Ошибаетесь. Просто я вижу, что вы нервничаете, и будет лучше, если мы побеседуем, когда вы успокоитесь. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли себя в руки.

— Если бы я мог! — Врублевский трясущейся рукой приблизил стакан к губам и начал пить, выбивая зубами дрожь по стеклу.

Адвокат молча наблюдал за ним.

— Вам не знакомо это издание? — Врублевский вынул из бокового кармана пиджака книгу и протянул юристу.

— Не читал, — ответил Рушиньский. — По правде говоря, я сам провёл почти четыре года в разных гитлеровских концентрационных лагерях, но не в Освенциме. Поэтому воспоминания Юзефа Бараньского «Я пережил ад и Освенцим» интересовали меня в меньшей степени, чем, скажем, мемуары людей, сидевших в других лагерях.